Сью Таунсенд - Ковентри возрождается

– Вас неверно информировали, мистер Фокс. Вам, вероятно, сказали, что жена моя родом из Гоа , она действительно оттуда. Гоа – ее родина; это небольшая территория неподалеку от Индийского океана.

Свисток микроволновой печи отвлек его. Ковентри рассмеялась, захлопала в ладоши и обменялась улыбками с м-ром Пателом. Джеральд обернулся и через плечо крикнул:

– Ба, да это же Ковентри-сиси… пардон, я хочу сказать, Ковентри-сити.

И снова Норман Паркер подхватил гогот Джеральда. Его рот то закрывался, то открывался, выставляя на всеобщее обозрение куски непрожеванной запеканки. Джеральд повернулся к женщинам спиной и заказал пинту пива.

– Может, пойдем куда-нибудь еще, девочки? – предложила Морин.

– Нет уж, с чего это? – вскинулась Грета. – Мы сюда первые пришли. – И, обращаясь к спине Джеральда Фокса, добавила: – Если бы у меня была пасть вроде твоей, я бы ее пожертвовала строителям туннеля под Проливом [4].

Всегда готовый услужить Норман Паркер засмеялся. Джеральд развернулся к залу, сделал большой глоток пива и сказал с угрозой:

– Ну, ты, потише, Грета.

Из-за намека на ее бюст Ковентри все еще сидела красная до корней своих натурально светлых волос. Она скрестила руки на груди. Это движение она проделывала миллионы раз с тех пор, как двадцать семь лет назад какой-то мальчишка-школьник впервые крикнул на всю улицу: «Ковентри-сиси!»

Норман и Джеральд болтали у стойки бара, плели друг другу всякую несусветицу и похвалялись заработанными деньгами, своей мужской силой и женщинами, которых они покорили. Джеральд сказал Норману жуткую ложь, будто Ковентри больше года была его любовницей. И вдобавок заявил:

– Я встречаюсь с ней по понедельникам, средам и субботам, а в остальное время приходится делать вид, что мы не больно ладим.

Норман сказал:

– Ну, тут она меня провела. Честно говоря, я решил, глядя на нее, что она тебя не переваривает.

Джеральд понизил голос:

– Да она по мне с ума сходит, вечно пристает, чтобы я бросил мою-то, но я только в прошлую среду сказал: Ковентри, говорю, и не проси, ребятишек я не брошу; это меня убьет.

Норман Паркер сочувственно кивал. Два года назад он оставил двоих детей и теперь, размякнув от выпитого, вдруг затосковал по ним.

– Я ведь живу напротив нее, – продолжал Джеральд, – а это очень удобно… экономит бензин.

Норман оценил это преимущество. Его собственные супружеские измены происходили с девушками из других районов города, и у заднего стекла его машины вечно лежало множество бесплатных сувениров, полученных на разных заправках.

Грета встала из-за стола и пошла к стойке. Она наблюдала, как м-р Пател вынул из целлофана булку с сосиской и положил это розовато-коричневое изделие на картонную тарелку, чтобы Джеральд его сожрал. Грете явно не терпелось сказануть что-нибудь этакое, впрочем, она пока не решила, что или кому, но явно собиралась по-своему воспользоваться напряжением, возникшим между мужской и женской компаниями, и разыграть небольшой спектакль. Спектакль Грете был необходим, как кислород. Без драматических коллизий жизнь теряла всякий смысл, и Грета бледнела и опадала, словно проколотый воздушный шар. Она была женщина крупная, ей нужны были крупные события. Она чувствовала, что рождена исполнять главную партию в «Травиате», а между тем судьба, по-видимому, обрекла ее на роль рядовой хористки в «Гондольерах» [5]. Она остановила свой выбор на Нормане Паркере.

– Как я понимаю, твоя-то бывшая неплохо устроилась, – сказала она. – Заместитель управляющего в супермаркете «Теско», да?

У Нормана напряглось лицо, пальцы ног в рабочих башмаках похолодели.

– Небось им трудно приходится, раз ее продвигают, – огрызнулся Паркер.

Он залпом выпил остаток пива, стараясь спешно что-то придумать, но в голову ничего не лезло. На выручку пришел Джеральд:

– Всем известно, как твоя жена получила повышение.

– А как? – спросил Норман, который и вправду не знал.

– Лежа на спине, ясное дело, – сказал Джеральд ободряюще, стараясь поймать взгляд Нормана, однако Норман смотрел в сторону.

Грета заказала две водки с апельсиновым соком для себя и Морин и портвейн с лимоном для Ковентри. М-р Пател целиком погрузился в отмеривание напитков, стараясь не привлекать к себе внимания. Он думал: «Я бы убил того, кто посмел бы так оскорблять мою жену, хотя бы и бывшую. Я бы изрубил его на мелкие кусочки и скормил золотым рыбинам, плавающим в красивом бассейне, который шурин соорудил в холле своего ресторана».