Жаклин Брискин - Все и побыстрее

— Вам не нужно меня благодарить и делать мне подарки, девочки, — заметил Гидеон, опуская статуэтку в карман. — А сейчас идите.

— Я провожу их, — сказал Курт.

Многозначительно посмотрев на сестру, Кристал немного отстала.

Они опустились в заполненный людьми холл.

— Итак, вы познакомились с нашей компанией, — произнес Курт. Он двигался удивительно легко, что позволяло угадать в нем хорошего теннисиста.

— Чем они все так заняты? — спросила Гонора.

— Когда вы придете в следующий раз, я познакомлю вас с основными принципами нашей работы.

Кристал догнала их, и Курт открыл входную дверь.

— Рад был познакомиться с вами, Кристал. Гонора, уверен, что мы еще встретимся.

Довольная собой, Кристал весело шагала по улице, что-то напевая себе под нос. Золотистый хвостик на затылке подпрыгивал в такт ее шагам.

— Курт не в моем вкусе, — заметила она, — он слишком высокого мнения о себе. Однако я понимаю, почему Имоджин спит с ним.

Радостное настроение Гоноры моментально улетучилось.

— Ты отвратительна! — разозлилась она. — Как ты посмела отдать мамину статуэтку! Она дорога папе как память о маме!

— Мы должны напоминать дяде о нашем существовании, иначе нам никогда не выбраться из нищеты. Не смотри на меня так свирепо! Прежде чем требовать чего-то, нужно давать самому.

— Неужели у тебя нет гордости?

— Гордости? Кто из нас берет чаевые?

— На эти чаевые ты купила себе чулки.

От неожиданности Кристал остановилась. Вся ее веселость исчезла.

— Прости, Крис! — взмолилась Гонора. — Я сама не знаю, что говорю. Я не хотела обидеть тебя. Просто я очень устала.

Некоторое время сестры шли молча.

— Крис, мы ведь счастливы? — спросила Гонора.

— Счастливы, но должны быть еще счастливее. — Кристал посмотрела на сверкающие витрины дорогих магазинов, на входящих в них элегантных дам и весело добавила: — Я буду иметь все это.

Когда Кристал в пятницу открыла почтовый ящик, она обнаружила в нем плотный конверт с надписью: «Семье Силвандер». На вложенной в конверт карточке золотыми буквами было выведено:

Суббота. Приемный день

с трех до пяти.

Мистер Гидеон Талботт II

Вот это да! Ликованию Кристал не было предела. Значит, ее трюк со статуэткой сработал!

На этот раз Гидеон представил всех четверых своим гостям.

— Моя английская семья, — произнес он, довольный собой, широким жестом указывая в их сторону.

Джоселин, единственный ребенок среди гостей, сидела в большом мягком кресле около огромного, заставленного чайными и кофейными приборами стола и всякий раз вздрагивала, когда миссис Ватоб или Джуан, филиппинец, проносили мимо нее подносы с покрытыми глазурью пирожными и маленькими печеньями. Гордость не позволяла ей протянуть руку и взять что-нибудь с подноса. Худенькое, бледное личико девочки светилось любопытством, очки с толстыми линзами поблескивали, когда она оглядывалась по сторонам.

Она впервые видела своего американского дядюшку. Он был уродлив, но все обращались к нему с почтением, а это означало, что он имел не только деньги, но и власть. Джоселин, оторванная от родной почвы, с глубоким уважением относилась к людям, облеченным властью.

Кристал, как яркая тропическая птичка, порхала от одной группы гостей к другой. Она не обошла своим вниманием и собеседников дяди Гидеона.

Гонора оживленно беседовала с молодым человеком с веселыми, полными юмора глазами. Видеть сестру, заменившую ей мать, флиртующей с незнакомцем было невыносимо, и Джоселин почувствовала себя оскорбленной.

Отец, глубоко засунув руки в карманы, с гордо поднятой головой расхаживал по комнате. Лицо его было непроницаемым. Он играл роль аристократа высоких кровей. Присутствующие мужчины, хорошо понимая, с кем имеют дело, не обращали на него ни малейшего внимания.

Когда семья собралась откланяться, дядя Гидеон настоял, чтобы их отвезли на машине. Проводив Силвандеров до двери, он с неким подобием приветливой улыбки произнес:

— Мы… я принимаю по субботам, с трех до пяти. Надеюсь вас видеть у себя.

Джоселин, облегченно вздохнув, опустилась на мягкое сиденье машины.

Ленглей за всю дорогу не проронил ни слова. Только подъехав к дому и выйдя из машины, он произнес:

— У вашего папочки неотложные дела, мои зверюшки. Ужинайте без меня. — Он снял котелок, изогнулся в шутовском поклоне и со словами «адью, адью» исчез.

— Папа, не валяй дурака! — тоненько закричала Джоселин, моля Бога, чтобы отец внял ее словам.