Жаклин Сьюзанн - Долина кукол

Страховой агент из Аллена был абсолютно никудышный. Для этой профессии он был чересчур мягок и обладал слишком хорошими манерами. Он расспрашивал ее о Лоренсвилле, о ее школьных днях и даже о нынешней работе в фирме. Вел он себя с нею так, что она чувствовала себя самой интересной, самой очаровательной девушкой на свете.

Она продолжала встречаться с ним потому, что никаких дальнейших шагов к сближению он не предпринимал. Иногда в полутемном зрительном зале он брал ее за руку. Но ни разу даже не попытался поцеловать при расставании. Чувство, которое она испытывала к нему, походило на жалость и как-то не соответствовало сложившейся ситуации. В некотором смысле ее смущало то, что она не способна вызвать у Аллена хоть какую-то страсть к себе, но, с другой стороны, такое положение дел ее вполне устраивало. Одна только мысль о поцелуе с ним вызывала в ней такое же отвращение, которое она испытала, целуясь с Вилли Хендерсоном у себя в Лоренсвилле, и это опять заставляло ее сомневаться в том, способна ли она любить вообще. Возможно, она не вполне нормальная, а может, права ее мать, утверждающая, что страсть и романтическая любовь существуют только в книгах.

В тот день Джордж Бэллоуз подошел к ее столу еще раз.

– Может быть, у меня выйдет со второй попытки, – сказал он. – Как насчет шестнадцатого января? На такой отдаленный срок у тебя явно не назначено никакого свидания.

– Но ведь до этого почти три месяца.

– О, я буду только рад, если у нас что-то получится до этого срока. Но только что звонила Элен Лоусон – визжала и требовала к телефону Генри, и я вспомнил, что шестнадцатого января премьера ее шоу.

– Совершенно верно. Репетиции «Небесного Хита» начинаются уже со следующей недели.

– Итак, пойдешь на премьеру со мной?

– С удовольствием, Джордж. По-моему, Элен Лоусон великолепна. Все ее шоу шли в Бостоне. Маленькой девочкой отец водил меня на ее «Мадам Помпадур».

– О’кей, договорились. Да, и еще одно, Анни. Раз начинаются репетиции этого шоу, Элен наверняка частенько будет врываться сюда. Если между вами завяжется случайная беседа, не вздумай вылезти с чем-нибудь наподобие: «Я так любила вас, когда была совсем маленькой». Она может растерзать тебя за это.

– Но я действительно была тогда маленькой. Как ни смешно это звучит, но все происходило лишь десять лет назад. И уже тогда Элен Лоусон была взрослой женщиной. Ей было не меньше тридцати пяти.

– Здесь мы все обращаемся с нею так, словно ей двадцать восемь.

– Джордж, ты серьезно? Да ведь Элен Лоусон не подвержена ни возрасту, ни времени. Она – великая актриса, звезда. Такой красивой Элен делают обаяние ее личности и талант. И уж конечно, она достаточно умна и не считает, что выглядит молоденькой девушкой.

Джордж пожал плечами.

– Скажу тебе вот что. Позвоню-ка я тебе лет через двадцать и спрошу, на сколько лет ты себя чувствуешь. Сдается мне, что большинство женщин, едва им стукнет сорок, заболевают инфекционной болезнью, именуемой «Я выгляжу на двадцать восемь». Короче, чтобы все было тихо, не затрагивай с Элен вопроса о возрасте. И пожалуйста, пометь в своем календаре шестнадцатое января. А пока, счастливо тебе отдохнуть в выходные и не волноваться. В понедельник здесь поднимется шум: наш герой-победитель будет торжественно вступать в родные пенаты.

Секретарь по приему посетителей надела новое облегающее клетчатое платье. Прическа младшей секретарши была взбита на два дюйма выше. И даже мисс Стейнберг облачилась в матросский костюм, сшитый на заказ весной. Анна сидела на своем рабочем месте в приемной у двери в кабинет Генри, тщетно пытаясь сосредоточиться на корреспонденции. Однако ее внимание, как и у всех остальных, было приковано к двери.

Он прибыл ровно в одиннадцать. Несмотря на все слухи и пересуды, она все-таки оказалась совершенно неподготовленной к встрече со столь яркой личностью, как Лайон Берк.

Уж на что Генри Бэллами был высоким мужчиной, но Лайон Берк возвышался над ним на добрых три дюйма. Волосы у него были черные, словно у индейца, а с кожи, казалось, никогда не сходил загар. Генри прямо-таки весь сиял от нескрываемой гордости, проводя Лайона по помещениям и представляя его сотрудникам. Секретарь по приему посетителей заметно покраснела, пожимая ему руку, младшая секретарша жеманно улыбнулась, а мисс Стейнберг пришла в состояние игривого возбуждения.

Впервые в жизни Анна испытала чувство признательности за то, что ей привили чисто новоанглийскую сдержанность и самообладание. Она отдавала себе отчет в том, что, когда Лайон Берк пожимал ее руку, у нее на лице было написано хладнокровие, которого на самом деле в помине не было.