Жаклин Сьюзанн - Долина кукол

– Но я считала, что у артистов и писателей есть свои менеджеры и администраторы.

– Есть. – От него не укрылось, что она опять положила перчатки на колени.

– Но «крупняки», с которыми я имею дело, нуждаются и в моих советах. Администратор, например, естественно подталкивает их к той работе, которая оплачивается лучше всего. Он заинтересован в своих десяти процентах. Но я вычисляю, какая работа для них наиболее выгодна. Короче говоря, театральный адвокат должен одновременно быть и администратором, и родной матерью, и господом богом. А вам, если будете приняты на это место, придется стать их святой покровительницей.

Анна улыбнулась.

– Почему бы театральным адвокатам не заменить всех администраторов?

– Они так бы и сделали, если бы были достаточно преданными своему ремеслу «шмаками», вроде меня. – Он тут же поправился. – Извините за такие выражения. Когда увлекаешься, не замечаешь, что с языка срывается.

– Какие выражения? «Шмак»? – Она с любопытством повторила это слово.

В ее устах оно прозвучало настолько вульгарно, что он расхохотался.

– Это еврейское словечко, и если бы его перевести буквально, вы залились бы краской смущения. Но на современном жаргоне оно означает просто «дурак»… Пусть только вас не вводит в заблуждение эта яркая наклейка с броской надписью «Бэллами» или моя постная физиономия святоша. Настоящая моя фамилия Бирнбаум. В молодости во время летних курортных сезонов я заведовал развлекательной частью на круизах, а в газете у меня была постоянная рубрика об отдыхе на теплоходах. Редактору же не нравилось, что рубрика эта называлась «На теплоходе с Бирнбаумом», ну и кто-то предложил мне псевдоним Бэллами. В этих круизах я встречался со многими важными персонами. Первым моим клиентом стал один певец, обслуживавший туристический рейс. Множеству людей я стал известен под фамилией Бэллами, вот я и оставил ее. Но я не допускаю, чтобы люди забывали, что за Бэллами всегда стоит Бирнбаум. – Он улыбнулся. – Вот теперь перед вами полная картина. Ну, как думаете – справитесь?

На сей раз ее улыбка была искренней.

– Хотелось бы попробовать. Я вполне прилично печатаю, а вот в стенографии не сильна. Он отмахнулся.

– У меня есть две девицы, которые могли бы выиграть соревнование по стенографии. Мне нужна девушка, которая могла бы стать больше, чем просто секретаршей.

Улыбка сошла с ее лица.

– Боюсь, что не вполне понимаю, о чем речь. Черт побери! Он вовсе не имел в виду ничего такого. Погасив сигарету в пепельнице, он тут же закурил еще одну. Боже, до чего же прямо она сидит. Бессознательно он тоже выпрямился в своем кресле.

– Послушайте, мисс Уэллс, быть больше, чем секретаршей, означает, что работать придется не как обычно, с девяти до пяти. Могут быть дни, когда можно являться в контору часам к двенадцати. Если придется работать поздно вечером, то на следующий день можно и вообще не приходить. Но, с другой стороны, в критических ситуациях я хотел бы, чтобы вы сидели на своем рабочем месте еще до открытия нашей конторы, даже если перед этим вы работали до четырех часов утра. Кстати, вы и сами захотите быть здесь. Другими словами, график свой вы составляете сами. Но иногда по вечерам вы тоже должны будете выходить.

Он выдержал небольшую паузу, но Анна никак не прореагировала на сказанное.

– Скажем, я обедаю в клубе «21» со своим предполагаемым клиентом. Если обед я организовал что надо и провел беседу на должном уровне, то можно смело биться об заклад, что он подпишет соглашение со мной. Но мне придется прилично накачаться вместе с ним, выслушивая при этом жалобы на его нынешнего менеджера. Естественно, я буду клясться и божиться, что ничего подобного ни за что не допущу. Чего только я ни наобещаю ему… луну с неба, на которой будет выгравировано его имя. Ну и, разумеется, я не смогу выполнить все, что наобещал. Этого не сможет никто. Но я непременно приложу все усилия, чтобы избежать ошибок его предыдущего менеджера или администратора и выполнить те обещания, которые выполнимы. Вот только наутро я не вспомню ни единого словечка. И вот тут-то в игру вступаешь ты. Похмелья у тебя не будет, поскольку весь этот восхитительный вечер ты просидишь, потягивая одну-единственную рюмочку хереса, и запомнишь все, что я наговорил. На следующий день ты приносишь мне список всех моих обещаний, и, когда моя голова прояснится, я стану детально изучать их. Анна улыбнулась.

– Значит, я буду вроде одушевленного диктофона?