Сьюзен Филлипс - Помечтай немножко

— Мама!

Тут она все вспомнила: и вышедший из строя «шевроле», и придорожный кинотеатр. Щурясь от бьющего ей прямо в лицо света, она пыталась разглядеть хоть что-нибудь, пока наконец до нее не дошло, что источником этих лучей является некое светящееся украшение, призванное сделать более привлекательной для будущих посетителей закусочную кинотеатра. Слегка пошевелившись, она поняла, что лежит на бетонном полу. Рядом с ней стоял, опустившись на колени, Гейб Боннер. По другую сторону от себя она увидела Эдварда, чье лицо было искажено тревогой и страхом.

— Прости меня, сынок, — сказала Рэчел, обращаясь к сыну, и сделала усилие, пытаясь сесть. В животе у нее тут же появилось неприятное тянущее ощущение, и она поняла, что ее сейчас вырвет.

Боннер поднес к ее губам пластиковый стаканчик, и в горло Рэчел полилась тонкая струйка. Борясь с приступом тошноты, она пыталась отвернуться, но Боннер не давал ей этого сделать. Жидкость пролилась на подбородок и потекла у нее по шее.

Сделав еще одно усилие, Рэчел наконец приняла сидячее положение и дрожащими руками попыталась забрать у Боннера пластиковую крышку-стаканчик термоса, из которого он ее поил. Как только пальцы их соприкоснулись, он тут же выпустил крышку и отдернул руку.

— Когда вы в последний раз ели? — спросил он без особого интереса и поднялся на ноги.

Еще несколько глотков, два-три глубоких вдоха и выдоха, и сознание Рэчел прояснилось настолько, что она смогла придумать достойный ответ:

— Вчера вечером я откушала седла дикой козы.

Не говоря больше ни слова, Боннер сунул ей в руку шоколадное пирожное с колечком белого крема посередине.

Рэчел откусила от него кусочек и тут же протянула пирожное Эдварду со словами:

— Доешь его, дорогой. Я не голодна.

— А ну-ка давайте съешьте его сами, — коротко и повелительно бросил Боннер. Его слова прозвучали как приказ, которого невозможно было ослушаться. Рэчел хотелось запустить пирожным ему в физиономию, но на это у нее не было сил.

— Это будет мне уроком, — заметила она, прожевывая очередной кусок. — Не следует танцевать всю ночь до упаду. Должно быть, это последнее танго меня доконало.

По глазам Боннера она поняла, что он не верит ни одному ее слову.

— Почему вы до сих пор здесь? — спросил он.

Рэчел было неприятно, что он стоит, нависая над ней, словно скала, и она, сделав героическое усилие, тоже поднялась на ноги. При этом она отметила, что ноги ее не очень-то слушаются, и, едва успев встать, тут же опустилась на забрызганный краской складной металлический стул.

— А вы не заметили… сколько я всего переделала прежде… чем потерять сознание? — спросила она.

— Заметил. Но я уже сказал, что не собираюсь вас нанимать.

— Но я хочу здесь работать.

— В таком случае мне очень жаль. — Боннер не торопясь распечатал пакетик с чипсами и протянул его Рэчел.

— Но я должна получить работу в вашем заведении.

— Сомневаюсь.

— И все же это действительно так.

Выудив из пакета несколько чипсов, Рэчел положила их в рот. При этом лицо ее исказилось от боли: это в порезы на ее пальцах попали крупинки соли. Заметив гримасу боли, Боннер взял ее за запястья и, повернув руки ладонями кверху, принялся внимательно изучать кровоточащие царапины. Они не произвели на него особого впечатления.

— Удивляюсь, как это вы, будучи такой всезнайкой, не догадались надеть перчатки, — сказал он.

— Я забыла их в моем пляжном домике. — Рэчел встала со стула. — Сейчас я зайду в дамскую комнату и хоть немного отмою эту грязь.

Она нисколько не удивилась, кода Боннер не сделал ни малейшей попытки ей помешать. Эдвард последовал за ней.

Дамский туалет оказался запертым, но дверь в мужской была открыта. Сантехника была старой и весьма неприглядной, но Рэчел заметила рядом с раковиной стопку чистых бумажных полотенец и свежий кусок туалетного мыла.

Она вымылась, как могла, и от холодной воды почувствовала себя заметно лучше. Тем не менее выглядела она по-прежнему ужасно: грязное платье, землистое лицо. Кое-как расчесав пальцами спутанные волосы, она пощипала себя за щеки, чтобы добиться хотя бы подобия румянца. Одновременно Рэчел размышляла, как ей быть дальше. В итоге она пришла к выводу, что, поскольку ее «шевроле-импала» невозможно стронуть с места, ей остается одно — продолжать бороться.

К тому времени когда она вернулась в закусочную, Боннер уже закончил прикреплять к потолку неоновые трубки.