Кэти Эванс - Мой (ЛП)

Она краснеет от подбородка до лба, и снова закрывает лицо руками.

— Просто это так стыдно.

Ремингтон возле двери жестом показывает, что выйдет с Питом, и я встречаюсь взглядом с моим большим львом, его волосы растрепаны, он в спортивных штанах и толстовке, в которые только что переоделся. И когда я осознаю, что у нас есть ребенок, чувства меня переполняют так, что, кажется, я поплыву, как облако.

Со взглядом, наполненном гордостью самца, он тихо шепчет:

— Мы будем снаружи.

— Мне жаль, что из-за меня у тебя столько проблем, — говорит ему Нора.

Он держит дверь открытой и качает головой, показывая одну ямочку.

— Вообще никаких проблем.

Когда за ним закрывается дверь, все, что я слышу в комнате — это тихие рыдания Норы и мой собственный голос, когда я протягиваю руку, чтобы погладить ее по затылку, осторожно спрашивая ее:

— Он причинил тебе боль?

Она хватает платок из своей маленькой сумочки и вытирает уголки своих глаз.

— Нет. Он был дураком. Говорил, что скучает по мне. Он хотел вернуть меня и готов был сделать что угодно, чтобы удержать меня. Наверное, поэтому он дрался так чертовски плохо, — говорит она. — Я рада, что он проиграл. Просто ненавижу то, что это все еще причиняет мне боль.

— О, Нора.

— Когда ты вернулась домой, я не могла даже ясно мыслить. Ты такая... защищенная. Беременная его ребенком! Он так в тебя влюблен. В то время, как я находилась в аду! Бенни сказал, что распространит видео повсюду, если я не вернусь. Он хотел снова навредить тебе. Он хотел иметь способ заставить Ремингтона проиграть. Я не хотела быть с ним, но я боялась, что он будет шантажировать вас тем видео обо мне! Так что я согласилась. Он предложил мне... наркотики... я хотела их. Это действительно так, но я знала, что если приму их, то никогда не вернусь домой. Моим планом было остаться с ним, — она вытирает щеки, когда потоки слез не прекращаются, даже при том, что ее голос остается устойчивым и сильным, — пока не закончится сезон, и тогда я буду ему больше не нужна, чтобы навредить вам двоим. Я полагала, что найду способ, чтобы забрать видео и убежать от него.

— Нора... — я раскрываю руки, и она наклоняется и кладет голову мне на плечо. — Теперь мы должны двигаться вперед, — шепчу я. Слова выходят почти, как мольба, потому что теперь у меня есть ребенок. Ребенок. Он будет нуждаться во мне, как мой любимый, и мне нужно, чтобы Нора сама была сильной. Реми защитил ее для меня, но я считаю своим долгом защищать своего сына и своего парня так же яростно — и это относится и к моей семье.

Она протягивает согнутый мизинец, как мы делали в детстве, когда давали обещания друг другу. Со смехом мы сцепляем их.

— Только не говори маме с папой. Они отчаянно хотят увидеть своего внука и летят сюда в то время, как мы разговариваем, — говорит она мне.

— Никто не должен узнать о видео. Но они, должно быть, были взволнованы, услышав твой голос по телефону.

Теперь уже, взволнованная от любопытства, она указывает на дверь.

— И как же вы, ребята, собираетесь назвать маленького?

Я улыбаюсь ей от уха до уха, и шепчу:

— Я понятия не имею, надеюсь, что папа знает.

♥ ♥ ♥

ЕГО ИМЯ — Рейсер.

Рейсер Дюма Тэйт.

Потому что он мчался к финишной прямой еще до того, как мы были готовы.

Медсестры говорят, что он большой мальчик для недоношенного ребенка, даже при том, что мы с Реми считаем его таким крошечным.

Боже, он — совершенство. Десять крошечных пальчиков на руках. Десять крошечных пальчиков ног. Розовый маленький ротик. Маленький носик.

Теперь ему нужен инкубатор на четыре недели, но, видимо, он почти готов, чтобы его забрали домой. Он больше не нуждается в трубке для кормления, и сейчас весит восемь здоровых фунтов, что поражает каждого, кто не может поверить, что он недоношенный. Затем, конечно, они видят его отца и понимают, почему этот ребенок такой большой и здоровый.

Ремингтон проводит день, тренируясь для следующего сезона, в то время, как я торчу в больнице, и вынуждена кормить его своим собственным грудным молоком, таким образом, он получит все питательные вещества и преимущества иммунной системы, в которых он нуждается. Я также читала о "методе кенгуру", когда медсестры усаживают ребенка на обнаженной коже матери, чтобы все его системы укрепились и созрели. Я люблю читать обо всех научных данных о том, на что способен контакт кожа-к-коже.

Так что один раз в день медсестры приносят ко мне Рейсера, я раскрываю свою рубашку и чувствую нашего малыша на своей голой коже. Иногда здесь Реми находится, и растягивается позади меня, таким образом становясь моим кенгуру, а я кенгуру ребенка — как называется метод. Но нет. Реми не ощущается, как кенгуру позади меня; он слишком дикий для этого. Он прижимается лицом к моей ключице и всматривается вниз, в нашего ребенка, в то время, как я чувствую его на своей коже, и именно сегодня Рейсер наконец открывает свои глаза, чтобы посмотреть на нас. И они голубые, до боли знакомые, безупречно голубые, и я влюбляюсь во второй раз в своей жизни.