Татьяна Алюшина: Любовь со вкусом вишни

Вечером в разгар свадебного веселья приехал Дед, при парадном мундире и всех положенных регалиях, немного удивив собравшихся столь торжественной формой одежды.

Антон встретил его у машины и проводил к столу. Сзади, в паре шагов, шел адъютант генерала и нес какую-то одежду на вешалке, укрытую в одежный чехол.

Дед поздоровался с гостями, поздравил Нику с Сергеем, расцеловав обоих.

– Присаживайтесь, Федор Ильич, – указала Наталья гостю на почетное место во главе одного из столов, стоящих на лужайке перед домом.

– Обязательно, Наточка, но чуть позже. Сначала официальная часть.

За столами разом смолкли все разговоры. В полной тишине голос генерала звучал торжественно и очень солидно.

– Уважаемый Василий Корнеевич! Я уполномочен сообщить, что ваше дело пересмотрено военной прокуратурой, все обвинения, предъявленные вам, сняты и вы полностью реабилитированы. Вам возвращено звание «полковник», все боевые награды, а также награды, приуроченные к датам и вручаемые ветеранам Великой Отечественной войны. Правительство России приносит вам свои извинения за судебную ошибку и глубокую благодарность за стойкость, мужество и беззаветное служение Родине.

Генерал достал из кармана новенький красный паспорт, показал его всем и, положив на стол, пояснил:

– Это паспорт с вашей настоящей фамилией и всеми данными. Также вам начислена пенсия как ветерану войны, которую вы отныне будете получать. – Дед замолчал, обвел всех взглядом и, переходя на неофициальный тон, добавил: – Я взял на себя смелость и хотел бы вручить вам это. Леша, отдай подарок.

Адъютант подошел к дедушке, который поднялся с места, снял чехол с одежды, и над столами пронесся негромкий вздох восхищения.

На вешалке был мундир с погонами полковника, весь увешанный наградами, которые отсвечивали на солнце яркими бликами. Адъютант передал дедушке мундир и достал из-за спины фуражку, которую держал в руке, до поры пряча ото всех.

Василий Корнеевич принял подарок дрожащими руками, провел пальцами по орденам и медалям, думая о чем-то своем.

– Василий Корнеевич, наденьте! – попросил Антон хриплым голосом, у него тоже перехватило горло от переживаний.

Дедушка кивнул, видимо, не в силах разговаривать.

– Одну минуту, – сказал генерал и откашлялся. – Я также должен сообщить вам и Веронике Андреевне, что вашему другу и ее двоюродному дедушке, Былинскому Олегу Игоревичу, присвоено звание и звезда Героя России посмертно. Вот документы ваши, Василий Корнеевич, и Олега Игоревича.

Дедушка еще раз кивнул, так и не справившись со своим голосом, принял красную папку из рук Федора Ильича и, смахнув скатившуюся по щеке слезу, пошел в дом.

Сергей с Никой о чем-то шептались и тихо смеялись.

И вдруг Вероника, изменившись в лице, медленно поднялась со своего места. Кнуров, проследив за ее взглядом, поднялся и встал с ней рядом.

От дома к столам четким, почти строевым шагом шел Василий Корнеевич, облаченный в мундир, сидевший на нем как влитой!

Ордена и медали издавали тихий звон, рассылая вокруг маленьких солнечных зайчиков.

Боже! Как он был прекрасен!

– Господа офицеры! – громко отдал команду Антон.

Мужчины поднялись и выстроились в шеренгу. Федор Ильич надел фуражку, которую снял, сев за стол, вышел вперед и встал перед строем рядом с Антоном, ожидая идущего к ним Василия Корнеевича.

Василий Корнеевич остановился перед генералом. Мужчины, стоявшие в строю и одетые в гражданскую одежду, щелкнули каблуками и вытянулись по стойке «смирно».

Василий Корнеевич вместе с генералом приложили руки к козырькам фуражек, отдавая друг другу честь.

Федор Ильич произнес громким командным голосом:

– Товарищ полковник, поздравляю вас с восстановлением в воинском звании!

– Служу Отечеству! – ответил Василий Корнеевич.

– Господа офицеры! Вольно! – отдал приказ Антон.

Строй распался, мужчины окружили Василия Корнеевича, обнимали, пожимали руку, поздравляли. Дедушка улыбался, смахивая текущие по щекам слезы.

Растолкав всех, к нему кинулась Ника, обхватила дедушку и расплакалась.

– Что ж ты плачешь, пичуга? – спросил Василий Корнеевич, прижав ее к себе.

– Дедушка! Ты такой красивый! Самый красивый дедушка на свете! И ты герой! И дедушка Олег герой!

– Ты от этого плачешь? – усмехнулся он.

– Нет! От счастья!

– Негоже невесте плакать, Никуша!

Кнуров, заговорщицки переглянувшись с Василием Корнеевичем, подошел к ним и забрал Нику из дедушкиных объятий.