Джеки Коллинз - Убийственно прекрасная

И, обернувшись через плечо, она бросила на дочь гневный взгляд:

— Знаешь, Макс, по-моему, сейчас тебе лучше замолчать, пока я не рассердилась по-настоящему.

— Но…

— Нет, — отрезала Лаки, выходя на улицу. — Это решено, и я не желаю больше ничего слушать.

С этими словами она села в свой красный «феррари» и рванула с места.

— Черт!.. — крикнула Макс, когда машина Лаки исчезла за поворотом подъездной дорожки. — Хотела бы я, чтобы ты не была моей матерью! С тобой просто невозможно иметь дело!

— Ты что-то сказала? — спросил Джино-младший, который как раз появился из-за угла дома, он возвращался с теннисного корта. Джино недавно исполнилось пятнадцать, но он был уже выше шести футов и сложен, как профессиональный футболист.

— Мама вбила себе в голову, что я обязательно должна присутствовать на этом дурацком дне рождения, — пожаловалась Макс. — Какая глупость!

— А почему ты не хочешь идти к деду?

— Потому что у меня есть дела поинтереснее, — сердито откликнулась Макс.

— Какие же?

— Тебя это не касается!

Джино-младший шутливо погрозил сестре пальцем и прошел в дом, сопровождаемый двумя приятелями, которые не могли оторвать от Макс восхищенных взглядов.

— Озабоченные маленькие ублюдки, — проворчала под нос Макс. — Глаза сломаете. Идите лучше подрочите в кустах.

Включив на полную мощность CD-проигрыватель, Лаки умело вела машину, лавируя в плотном потоке автомобилей. Немного успокоившись, она подумала, что ей, пожалуй, не следовало слишком сердиться на несдержанность дочери — похоже, упрямство было у нее в генах. Разумеется, Макс была не только ее дочерью, но и дочерью Ленни, однако кровь Сантанджело явно брала верх. Впрочем, именно по этой причине Лаки не могла допустить, чтобы Макс не пошла на девяностопятилетие Джино ради каких-то подруг из Биг-Беар — лыжного курорта, расположенного в двух часах езды от Лос-Анджелеса. Кроме того, Макс терпеть не могла кататься на лыжах; один раз она попробовала, и ей не понравилось, следовательно, в Биг-Беар ее влекло что-то другое.

Что?

Разумеется, мальчики, что же еще?! Какой-нибудь озабоченный прыщавый подросток с постоянной эрекцией и похотливым, ощупывающим взглядом…

Лаки покачала головой. В последнее время Макс сделалась совершенно неуправляемой. Она затевала споры и раздражалась по самому ничтожному поводу, и иметь с ней дело было абсолютно невозможно. Едва ли не единственным, кто по-прежнему относился к ней снисходительно, был Ленни. Он умудрялся не замечать вызывающего тона и наглого поведения дочери; когда же Лаки предлагала ему обсудить, что же делать с Макс, он только пожимал плечами и говорил: «Вспомни, какой ты была в ее годы, милая. Теперь все это возвращается к тебе же. Ничего не попишешь, закон кармы…»

Лаки вздохнула. Нелегко быть матерью, особенно если чувствуешь себя ненамного старше своего собственного ребенка.

Крашеная блондинка с неестественно молодым лицом за рулем новенького «Мерседеса» подрезала ее справа, и Лаки вынуждена была резко нажать на тормоза.

— Черт тебя возьми! — завопила она. — Ездить научись, уродина!

Блондинка, разумеется, не услышала, но подобная разрядка Лаки была необходима — она помогала ей выпустить пар. Лаки частенько «спускала собак» на мешавших ей водителей. Если с ней был Ленни, он сердился и говорил: «Когда-нибудь тебя просто застрелят, дорогая, вот увидишь!»

«Пусть попробуют!» — огрызалась она. В ответ Ленни только вздыхал и качал головой. Он знал, что укротить Лаки Сантанджело не может никто. Она всегда шла своим собственным путем, и именно за это он ее так любил.

У Энтони Бонара, в свое время носившего имя Антонио Боннатти, было все. Прекрасная вилла в двадцати пяти минутах езды от Мехико-Сити, двойной пентхаус в Нью-Йорке, загородный летний дом на побережье в Акапулько и огромное поместье на побережье в Майами. Еще у него была жена Ирма, с которой он прожил пятнадцать лет, двое детей, две любовницы, собственный самолет и весьма прибыльный, хотя и незаконный, бизнес. Когда его спрашивали, чем же он занимается (а задавать подобные вопросы осмеливались немногие), Энтони обычно отвечал, что занимается экспортно-импортными операциями. И это было правдой, потому что он торговал наркотиками, которые так или иначе действительно пересекали границы многих стран.

Миа — так звали мать Антонио — была итальянкой. Она работала горничной в дорогом отеле в Неаполе. В этом отеле всегда останавливалось, приезжая на отдых в Италию, семейство Энцо Боннатти. В то время сын Энцо Сантино Боннатти был всего лишь сексуально озабоченным подростком. Однажды теплой летней ночью он пригласил двадцатидвухлетнюю горничную прогуляться на берег моря и овладел ею прямо на пляже.