Мисси Джонсон - Джокер

– Нурофен в моей теннисной сумке. Будет здорово, если ты достанешь таблетки и дашь бутылку воды, – благодарю я.

Она бежит к сумке, достает таблетки и кладет их на столик вместе с бутылкой воды. Она в последний раз неуверенно смотрит на меня и выходит из комнаты вслед за подругами. Я слышу, как они одеваются и, наконец, слышу, как дверь захлопывается.

Блядь. Теперь я могу паниковать. Потому что это серьёзно. Я глотаю нурофен и смеюсь. Я сомневаюсь, что таблетки помогут убить эту адскую боль. Я немного сдвигаюсь и почти падаю в обморок от боли. Я жалею, что они не вызвали «скорую».

Я слышу, как открывается дверь, и с трудом поднимаю глаза. Мэтт подходит ко мне и качает головой. Он выглядит рассерженным, но я не виню его. Я бы на его месте тоже был зол. Реальность медленно возвращается, но память всё ещё нечёткая. Помню девочек из клуба, как упал на балконе. Помню, как позвонил Джошу, но потом – ничего до тех пор, пока не проснулся здесь несколько часов спустя. Должно быть, я был в отключке.

– Я знаю, знаю, – бормочу я, игнорируя боль в пояснице. Она все ещё чертовски сильная. – Тебе не нужно ничего говорить.

– Я думаю, нужно, – он смеётся, берет стул и садится возле меня. – О чём ты, чёрт возьми, думал?! Хотя нет, подожди, ты вообще не думал, ты же ненормальный!

– Я не знал, что что-то сломаю! – дотягиваюсь до морфина и нажимаю на кнопку. Облегчение разносится по моим венам.

– Блядь, Райдер, всё, что я могу сказать, тебе повезло, что это случилось сейчас, а не в начале сезона.

– Повезло? – рычу я. Я не понимаю, каким образом мне повезло. Я лишился финала «French Open». Мои спонсоры собираются убить меня. Вероятно, для них эта катастрофа оказалась большой проблемой.

– Ой, перестань делать вид, как будто тебя об этом не предупреждали. Этот пиар – гребаный страшный сон! – говорит он, запустив руку в седоватые волосы. – Ты знаешь, что женщины, с которыми ты был, пошли прямо в жёлтую прессу? Тебе нужно начать думать головой, а не членом!

– Что? – рявкнул я. – Я облажался, я в курсе. Ты можешь что-нибудь сделать, чтобы избежать этого?

– Нет, и я думаю, тебе это пойдёт на пользу, прежде чем ты снова выкинешь что-то настолько глупое. Чёрт возьми, ты поскользнулся и сломал тазовую кость, выходя из дурацкого джакузи посреди оргии, не беспокоясь, что у тебя утром открытый чемпионат Франции. Как можно быть настолько тупым?

– Я в курсе подробностей, – говорю, стиснув зубы. Когда ты уже уйдешь и оставишь меня в покое?

– Ты чертово посмешище. Как можно было заработать разрыв жопы? Надеюсь, секс хотя бы стоил того, – он уходил всё дальше и дальше. Я закрыл глаза и вздохнул, наконец-то. Он не сказал мне ничего нового. И я уверен, что секс был бы фантастическим, если бы мы продолжили.

– Мне нужно пойти и разобраться со всем этим дерьмом, возможно, тут есть немного надежды, и постарайся не попасть в беду, пока меня не будет. Я открываю глаза, и он встает. Он пинает стул обратно к стене и вылетает из палаты. Он прав. Я знаю. Это такой тип дерьма, который надолго остается в колонках светской хроники. Это такой вид материала, на котором комики смогут крупно заработать. Я стану объектом насмешек на долгое время… В буквальном смысле.

Весь остаток дня я дрейфовал на грани сна, просыпаясь лишь тогда, когда боль становилась невыносимой, и мне нужно было сменить положение. Как одна кость может вызывать столько боли? Медсестры заходили, проверяли мои жизненно важные органы и переворачивали меня на другой бок. Клянусь, каждая из них смеётся мне в лицо. Мне так стыдно, ведь все они знают, что произошло. Весь грёбаный мир знает.

Примерно в четыре часа я слышу, как открывается дверь. Я оглядываюсь и вижу Джоша. Он подходит и садится на стул возле кровати.

– Эй, чувак.

– Привет.

– Как ты себя чувствуешь?

– А как ты думаешь, я себя чувствую? – рычу я.

Он поднимает брови, и мне сразу становится хуже из-за того, что сорвался на нём.

– Прости, у меня всё болит, и каждый раз, думая о том, что произошло, я съёживаюсь. А так всё в порядке.

– Что говорят врачи, как долго ты здесь пробудешь?

Я пожимаю плечами. Слишком грустно думать об этом.

– Здесь неделю, пока не стану чувствовать себя лучше. Дальше, хрен его знает? – бормочу я. Джош фыркает, и я поднимаю свои брови. – Ты хочешь мне что-то сказать?

– Извини, но у тебя было секса больше, чем у любого другого. Я не представляю, как ты будешь прикован к постели несколько дней, пусть даже месяц.