Келли Моран - Нефункциональный тест

Он встал, забросил в рот конфетку «Тамс» [2] «Тамс» — конфеты, выпускаемые в жевательных таблетках с различными вкусовыми добавками. и прошёл, чтобы закрыть дверь позади неё, пока жевал. Вернувшись к своему столу, он так тяжело вздохнул, что она почувствовала запах вишнёвого ароматизатора. Он несколько секунд потратил на то, чтобы поправить свой синий полосатый галстук, что было интересно, потому что он с самого начала не висел криво.

— Камрин, — проговорил он тоном, припасённым для уличных беспризорников, не то чтобы он знал каких-либо уличных беспризорников. — Не думаю, что у нас что-то получится.

И хотя у неё свело живот, как после трёхдневного хлеба Наны, славского калача , она даже не вздрогнула. Под «что-то», как она предположила, он имел в виду их пятнадцатимесячные отношения. Весь отдел знал о том, что они встречаются, и хотя это шло вразрез с политикой рекламного агентства «Дэвис, Дэвис и Сент-Джон» о вступлении в неформальные отношения на работе, никто ничего не говорил. Могло ли это быть причиной того, почему Алисия хотела её видеть?

— Это из-за Алисии?

Его пустые карие глаза полезли из орбит, словно он случайно проглотил тамале [3] Тамале — острое блюдо мексиканской кухни; лепёшка из кукурузной муки с начинкой из мясного фарша с перцем чили, обёрнутая кукурузными листьями; готовится на пару. .

— Ты знаешь об этом? О нас двоих, я имею в виду? Я хотел поговорить с тобой лично, прежде чем ты бы услышала об этих отношениях от кого-то ещё. Что ж, я сожалею, что не позвонил тебе прошлой ночью.

Отношения? Её внутренности свернулись до такой степени, что, по идее, она должна была услышать из пупка рёв: «Тётушка Эм!» Он трахал эту сучку. За её спиной.

Максвелл был хорош собой в корпоративной «никогда не видевшей дневного света» среде. Он, казалось, подходит Камрин. Они оба из того типа людей, мимо которых можно пройти на улице и едва ли заметить. Но это не относилось к Алисии. Алисия…

— Понятно, — проговорила она. — Могу ли я, по крайней мере, узнать почему?

Его губы скривились, что, очевидно, говорило об отвращении. Когда она стала ему противна? Она не была Алисией, но и отвратительной не была. Ведь так?

— Вот почему, — сказал он, будто это все объясняло. — Ты, — пробормотал он, указывая на неё, словно её руки стали обрастать чешуёй. — Ты робот. У тебя вообще нет никаких эмоций. Заниматься с тобой сексом то же, что и спать с рыбой…

Ладно, это было больно. Очень. Камрин думала, из-за того, что они так долго встречались, фактически говорили о браке, Максвелл, может быть, видел то, чего она не показывала другим. Ну да, она иногда бывала скучной, но они же взрослые люди. Веселье же для детей. У них вместе была комфортная рутина, обоюдная схожесть и перспективы на будущее. Одни и те же цели. Пожениться в следующем году, купить квартиру, завести одного ребёнка, нанять няню. Жить долго и счастливо с пенсионным фондом и совместными накоплениями.

— Ты даже не смеёшься…

Она посмотрела на него и поняла, что он всё ещё говорит. Скорее, всё ещё перечисляет те многочисленные аспекты, почему она посредственная, скучная персона. Он бросал её ради прекрасной, стройной и весёлой Алисии Сент-Джон. Ради всего того, чего у неё не было. Неприятно щекочущие слезы забили ей горло, но она их сглотнула.

Из прекрасной части Максвелла Ортона — Третьего — волос, начали расти рога. Белые, цвета слоновой кости, с кольцевидными зазубринами — прорывались из его головы, едва нарушая аккуратно зачёсанные тёмно-коричневые пряди. Линзы на его очках треснули. Кожу покрыли волдыри. А руки превратились в копыта.

— Нам с Алисией так хорошо вместе…

Она сморгнула вырисовывавшийся перед ней образ, и нормальный Максвелл вернулся. Её творческое воображение всегда хорошо срабатывало как защитный механизм. В её голове пришельцы могли вторгаться в Верхний Вест-Сайд, используя пуделей как телесные резервуары, и подмешанные «Твиззлеры» для контроля над разумом. Но снаружи она была столпом спокойствия. Это было её единственной силой, пока она росла в большой, сумасшедшей сербской семье. В зрелом возрасте эта способность помогала ей скрывать чувства. Контролировать. Вся суть и была в контроле.

Она, конечно же, замечала, какой видели её остальные. Администраторы называли её Ледяной Королевой . Если бы они только знали, что скрывалось за поверхностью. Какой неуверенной и обычной она была. Не так уж и сильно отличалась от них в действительности. Но она считала, что Максвелл был другим. Если кто-то типа Максвелла не хотел её, то ей суждено остаться старой девой, как её семья и предполагала. Прибавьте сюда двенадцать кошек . Она не обладала шармом и чувством юмора, как её женатый младший брат. У неё не было привлекательной внешности и великолепного тела, как у её в скором времени замужней младшей сестры.