Тумановская Любовь: Allegro в четыре руки. Книга первая

Сама того не ведая, Вика смирилась с предначертанной для неё судьбой, ей даже стало казаться, что она получает удовольствие от того, что делает. Девочка уже не представляла своей жизни без классики, просто не имела права представить…

После занятий у неё мучительно болела спина, и смыкались от усталости глаза. Но она не обращала на это внимания: великие дела требуют жертв!

„Оно ведь того стоит…“ – убеждала себя Вика.

Её цели были определены. Всё, что было нужно – это упорно трудиться и работать над собой.

Конечно же, Виктория не знала весёлой детской беззаботности, не гуляла после школы с подружками во дворе и не проводила лето в детских лагерях; девочка не рисовала забавных рисунков, по шею испачкавшись яркими красками, и на выходных не смотрела часами мультфильмы со смешными героями; подростком она не пережила всей прелести и неповторимости первой любви и завидовала жизнерадостным, кокетливым одноклассницам, которым всё это было доступно; она даже не плакала, а только немного злилась – на усталость и невероятную быстротечность коротких ночей.

Погружённая в водоворот своих воспоминаний, Вика вскоре уснула.

Следующий день тянулся невыносимо долго. И когда из гостиной донёсся громкий звон всё тех же старинных бабушкиных часов, которые отбили пять ударов и затихли, Вика, вбежала в комнату и подошла к стене. Она долго смотрела на большие, чёрные стрелки, после чего тихонько присела рядом на диван.

Напротив неё у дверей шкафа стояли приготовленные в дорогу вещи: небольшой серый чемодан, папин дипломат и пакет с продуктами. Взглянув на них, Виктория вздохнула. Её рука невольно нащупала валяющийся на диване пульт. Вика включила телевизор и нажала на первый попавшийся канал. Там шла передача о спорте.

„Ну вот, пробил мой час…“ – прошептала Виктория, бездумно глядя в экран телевизора.

Через полчаса прибыло такси, и Вика с родителями поехала на вокзал. У входа в вагон мама трижды благословила её, пожелала успеха и поцеловала в щеку. Это был чуть ли не единственный запомнившийся девочке мамин поцелуй.

После этого Виктория с отцом зашли в вагон, и поезд тронулся. Вика стала у окна в коридоре вагона и отыскала взглядом свою маму. Та бежала по перрону вслед за поездом, вытирая платочком припухшие от слёз глаза. Девочка махала ей рукой и тоже тихо плакала, старательно скрывая это от находившихся у соседнего окна пассажиров.

Постепенно очертания вокзала скрылись за горизонтом и исчезли, как исчез и мамин образ. Но Виктория продолжала стоять на том же месте, словно застывшая. Она думала о маме и о завтрашнем, очень важном для всей её семьи, дне. Поезд, в котором они с отцом ехали, направлялся в столицу. Там ей предстояли долгожданные вступительные экзамены в консерваторию.

Сентябрь, 2008 год, Французские Альпы.

Я стояла на симпатичном, маленьком мостике, каких много в Альпах, и любовалась утром в горах. А под мостом, куда-то за пределы видимого мира текла быстрая горная река, умиляя слух ненавязчивым мелодичным журчанием.

„Вот я и дождалась заслуженного отдыха!“ – думала я.

Хотя добиться этого было не так уж и легко. Пришлось почти когтями вырывать несчастных несколько дней из прожорливого горла Клинковского и выдёргивать их из насыщенного рабочего графика.

У меня со Стасом нормальные отношения, насколько это возможно между артистом и продюсером: я ценю и уважаю его за менеджерский талант, хороший музыкальный вкус и высокий профессионализм! Однако скупость его, наверное, родилась раньше его самого. К тому же, для меня музыка – состояние души, страсть, овеянный мечтами путь к самореализации… а для него это – в первую очередь бизнес и источник прибыли! Поэтому он терпеть не может любые неожиданности и срывы, ведь в ближайшее время никакой отдых не был запланирован. Но если уж мне „приспичило“, этому была веская причина.

А причина одна: я очень сильно устала…

Довела себя до такого состояния, когда уже не было сил продолжать в том же темпе. Нет, конечно же, я не устала от музыки. Моя бы воля, я бы пела и пела… Однако тело моё молило о помощи, безутешно взывая к разуму и настойчиво требуя кратковременного перерыва в работе… Ведь на самом деле нужно было не так уж и много: всего-навсего хорошенько выспаться и как следует отдохнуть.

Поэтому после серии моих назойливых просьб, я бы даже сказала, требований, Клинковский наконец-то сжалился надо мной и согласился сделать десятидневную паузу в работе. Было решено, что я отправлюсь отдыхать во Францию.