Элизабет Беверли: Щедрый дар

– Понимаю, – ответил мистер Тэрент. – Или, быть может, именно эти сведения вы буквально на ходу выдумали в тщетной безнадежной попытке выиграть.

Грейси, замерев, думала о том, как все это невероятно и неправдоподобно. Даже если бы она знала, что Гарри обладатель такого богатства, ни за что не воспользовалась бы им. И уж конечно, не стала бы применять незаслуженно упомянутых сексуальных приемов, у нее и одного-то не было, не говоря уже о множестве. Настоящая крепкая дружба дороже денег, да и найти ее гораздо сложнее. А эти их определения – недееспособный, истощенный. Это они о Гарри? Боже мой, да он был полон энергии и сил до той самой минуты, пока эта чертова аневризма не убила его.

Мистер Тэрент встретил взгляд противостоящего ему адвоката спокойно и невозмутимо.

– Гаррисон Сейдж-младший лично внес изменения в завещание в офисе своих поверенных, двое из которых присутствуют в этой комнате. Им была предоставлена справка от врача, подтверждающая отличное состояние здоровья, умственного и физического, кроме того, врач прибыл в офис, дабы засвидетельствовать это. Намерения вашего отца были кристально чисты и открыты. Он действительно хотел, чтобы Грейс Самнер унаследовала большую часть его состояния и имущества. Двое судей подтвердили это своим решением. Следовательно, мисс Самнер станет наследни цей основной части имущества Гаррисона Сейджа-младшего. А теперь следующее. В день, когда внес последние поправки в офисе своих поверенных, мистер Сейдж также записал видео, адресованное мисс Самнер, своей семье, своим компаньонам и их официальным представителям. Ренни, будьте добры.

Ренни Твигг направила пульт на телевизор. Уже через секунду на экране появилось лицо Гарри. Сердце Грейси сжалось. Он был совсем не похож на того Гарри, которого она помнила. В костюме и галстуке, как на всех присутствующих здесь, однообразном и официальном, противоречащем мешковатым брюкам цвета хаки и просторным толстовкам, что он неизменно носил в Цинциннати. Волосы, обычно растрепанные, подстрижены и уложены рукой профессионала. Выражение лица твердое и суровое, взгляд хладнокровный. Он выглядел как магнат, миллиардер, управляющий гигантскими корпорациями. Мрачно серьезный, безжалостный и враждебный. И вдруг улыбнулся, искренне и обезоруживающе, как добрый Санта-Клаус, озорно подмигнув. Теперь Грейси была уверена, что это тот самый Гарри, которого она знала и любила. И неожиданно почувствовала себя гораздо лучше.

«Привет, Грейси, – произнес он таким же игривым тоном, каким всегда приветствовал ее. – Жаль, что нам пришлось встретиться таким вот образом, милая. Это означает, что я мертв».

Глаза Грейси наполнились непрошеными слезами. Она искренне скучала по Гарри. Он стал для нее другом, самым лучшим из всех. Не задумываясь, она тихонько пробормотала:

– Здравствуй, Гарри.

Все взгляды мгновенно устремились к ней, но ей не было до этого дела. Пусть думают, что она сумасшедшая. Ей казалось, будто Гарри здесь, рядом с ней, хотя прошло немало времени с тех пор, как она могла говорить с ним.

«И если ты смотришь это, значит, уже знаешь правду о том, кто я на самом деле, и в данную минуту сидишь в одной комнате с членами моего истинного племени. Я знаю по собственному опыту, какой головной болью может оказаться все это, а потому постараюсь быть максимально кратким. Слушай, милая. Надеюсь, ты не испугалась до полусмерти, узнав, сколько я оставил тебе. Прости, что пока был жив, не сказал правды о себе. Но к тому времени, когда встретил тебя, я уже был скорее Гарри Сагаловски, чем Гаррисон Сейдж, так что, в каком-то смысле, вовсе не лгал тебе. В любом случае Гаррисон наверняка тебе не понравился бы. Он был той еще занозой».

Над последними словами Грейси рассмеялась вслух. Это так похоже на Гарри. Едва почувствовав на себе взгляды присутствующих, вновь единодушно обратившиеся к ней, она прикусила губу, чтобы предотвратить подобные недозволенные порывы. Впрочем, они не дозволены лишь в кругу этих людей. Гарри отнюдь не смутила бы такая реакция.

Он продолжил:

«Именно поэтому мне и захотелось больше не быть Гаррисоном. В один прекрасный день я вдруг осознал, насколько далеко ушел от собственных истоков, корней, как много потерял из того, что делало меня самим собой. Люди обожают истории вроде моей, о тех, кто выбрался из грязи в князи. Только в них нет ни слова о том, как много приходится приносить в жертву, пробираясь по непростому пути, и, как правило, жертвовать своими нравственными принципами, совестью, характером».