Вероника Мелан - Аарон

Однако уже через сутки она пересилила себя и собственную неуверенность, отыскала в интернете список фирм, предлагающих искомые услуги и, выбрав самую известную, отправилась по указанному адресу.

Все лица, а точнее их выражения, были, как под копирку, — высокомерные, вычурные, воздающие триумф собственному мега — уму; висящий на первом этаже щит с именами она рассматривала не менее получаса.

— Мистер Даррен Косинг — советник первого ранга, мистер Гулан Турек — советник высшего ранга, мистер Вольдемар Бруттенберг — ну и имечко, затрахаешься произносить…

Ее губы шевелились, глаза скользили по десяткам глянцевых фотографий; с куртки и волос стекала на пол вода — на улице опять лило.

Холеная обесцвеченная секретарша в снежно — белом пиджаке, ожидавшая, пока посетительница соизволит, наконец, сделать выбор о том, с кем желает встретиться, в третий раз нехотя предложила замухрышке — Райне («в такой одежде достойные посетители не ходят») кофе.

— Нет, спасибо.

Кофе на самом деле хотелось.

Но еще больше хотелось не ошибиться с выбором — Райна подошла к этому вопросу со стороны интуиции: она не будет выбирать по рангу — она выберет того, чье лицо покажется ей наиболее симпатичным. Дурацкая идея? Может быть. Но другой у нее не было.

— Я бы хотела встретиться с мистером Ридом.

— Советником третьего ранга? — «третьего ранга» прозвучало с таким презрением, что за человека с невзрачным лицом, пегой растительностью на голове и бледными, как дождевая вода, серо — голубыми глазами сразу же стало обидно.

— Да, с ним.

— Не хотите рассмотреть кого‑то другого?

— Я уже всех рассмотрела, — ответила Райна тоном, будто советников она рассматривала исключительно с позиции умственных способностей, а вовсе не по висящим на табло славы фотографиям.

— У нас есть… более опытные… специалисты. Мистер Рид работает здесь вторую неделю.

— Вот к нему и пойду.

«Ну и дура», — судя по взгляду, окончательно убедилась в сделанных ранее выводах секретарша.

— Я сообщу ему о Вашем приходе.

— Будьте так добры.

Взлетела к уху телефона трубка; пропикали несколько клавиш.

— Мистер Рид? К вам посетитель. Примите?

Ответ положительный — ей кивнули.

Тогда она еще была бедной Марго.

А спустя несколько месяцев стала богатой Марго.

Нет, не так — она стала очень — очень богатой Марго.

Он заявил сразу — «я беру пятьдесят процентов», а Райна не стала озвучивать норовящий соскользнуть с языка ответ «да хоть девяносто» — легко пожала плечами и кивнула.

На том и сошлись.

С тех пор Майнрад стал ее личным финансовым консультантом. Поначалу он еще пытался объяснять свои действия или решения, но быстро понял, что подробности мисс Марго Полански интересуют мало, и потому, заручившись ее согласием, принялся распоряжаться капиталом молча. Только время от времени приносил на подпись бумаги и указывал: «здесь, здесь и здесь».

Поначалу Райна была практически уверена, что ее облапошат, — снимут со счета все деньги до последнего цента, оставят с нулем и рваным башмаком в шкафу и сбегут в неизвестном направлении, но Рид, как ни странно, сбегать не торопился. Назначал встречи каждый вечер, вежливо интересовался — хотите узнать подробности сделок?

— Не хочу, — однозначно звучало в ответ.

А уже через пару месяцев Райна обнаружила на своем счету на начальные сто тысяч долларов (и не ноль на палочке), а двести сорок три тысячи. Еще через месяц уже триста семьдесят восемь… А через полгода благодаря невзрачному на вид, похожему на рыбу мистеру Риду у нее появился свой первый в жизни миллион.

Вот и выбирай после этого консультантов по рангу — не права была секретарша, ой, не права.

И понеслось — что ни месяц, то прибавка в денежных средствах, что ни квартал — новая машина у Рида.

Она не злилась на него за новые костюмы и крайне довольный собой вид.

Она за него радовалась.

Карандаш в пальцах дрожал.

Получится нарисовать или нет? Белый лист бумаги казался входом в рай — нужно просто изобразить на нем то, что хочешь, и оно обязательно сбудется. Того, кого хочешь.

Но Райна знала, что не изобразит, — не сможет. Она пыталась нарисовать человека со шрамом на виске много раз — десятки, если не сотни, — но все портреты, несмотря на усилия и многочасовой труд, лишь отдаленно напоминали оригинал. Где‑то совпадал взгляд, где‑то разлет бровей, где‑то искривленный в ухмылке рот, но никогда у нее не получалось составить все элементы в одно целое — лицо Аарона Канна.