Дебора Смит: Счастье за углом

– Слева по курсу гордо торчащий сосок, босс.

Я кивнула. Даже мои груди гордились собой.

– Давай пластырь. Мы же не хотим, чтобы пресса таращилась на мою упругую грудь, в то время как должна слушать мои изумительные остроумные идеи по поводу новой косметической империи.

Рэнди прищелкнул языком.

– Босс, вы можете натянуть бурку и политься верблюжьим мускусом, все равно все мужики будут пялиться на вашу грудь.

– Верблюжий мускус? Может, стоит его добавить в новую косметическую линию. Джуди, мне всего тридцать два. Сколько это в пересчете на верблюжий возраст? Сколько времени пройдет, пока верблюды не перестанут свистеть мне вслед? А порнокультура учитывает верблюдов?

– Ой, босс, вы же знаете, о чем я, – продолжила Джуди. – Женщины – это сексуальные объекты. Даже после десятилетий феминизма мы ими остаемся. Если женщина не молодая горячая штучка, она ничего не стоит.

– Я планирую быть сексапильной и в сто, – прорычала Люси. – Пока в мире есть смазка и водка, со мной будут спать.

Я рассмеялась. Сексапильность была еще одним счастливым подарком, которым судьба одарила меня едва ли не больше всех остальных на планете. Я даже представить не могла, каково это – не быть красивой. Самоуверенная? Я ? Вовсе нет.

Мои люди – я думала о своих сотрудниках так, как в старые времена южане думали о слугах, словно они мне принадлежали, – так вот, мои люди всегда меня любили. Папа и все мои южные тетушки – играющие в гольф клубные дуэньи из Атланты – учили меня быть щедрой и милой, как мистрис плантатор с Нового Юга. Я повернулась, чтобы взглянуть на Джуди из-под локона, который она скручивала в шоколадную бечевку, но она поднырнула под локон и показала мне язык.

– Джуди, этот разговор приведет нас к твоей теории «ведьмы против инженеров»?

Джуди нахмурилась:

– Смейтесь, если хотите. Но реально есть идиоты, которые говорят, будто все женщины – ведьмы, в смысле викканки, а не стервы, а мужчины – инженеры. Что женщины состоят из эмоций и секса, представляя темные искусства, в то время как мужчины являются воплощением логики и интеллекта – прогрессивной науки. Что женщины предназначены только для размножения. Следовательно, женщина должна оставаться желанной, пока не наступит менопауза. После чего она должна увянуть и раствориться.

Я погрозила ей пальцем.

– Не я. Я отказываюсь увядать. И отказываюсь стареть. Я останавливаю свои биологические часы прямо сейчас. – Я щелкнула пальцами. – Вот. Сделано. Я больше не старею. Никогда не стану морщинистой, и кожа у меня не обвиснет, не будет возрастных пятен и последствий ультрафиолета. И брылей у меня не будет. Даже прыщей во время ПМС у меня не появится.

Все заулыбались. Все собрались вокруг меня, я видела их лица в зеркале, я словно оказалась центром цветка. Джуди вздохнула.

– Босс, – сказала она, – вы никогда не станете уродливой. Я даже представить себе такого не могу. Вы никогда не будете простой смертной, как мы, остальные.

Вокруг моего сердца словно сжался кулак из тоски, текучий спазм одиночества. Быть особенной означало быть одинокой. Я никогда и нигде не становилась своей. Мужчины нервно на меня глазели, женщины завидовали. У меня не было ни близкой подруги, ни друга, который не был бы геем. Я всегда была в первую очередь «лицом», а не личностью. Однажды, несмотря на всю браваду, лицо увянет. И тогда я стану никем. Не думай об этом.

Я попыталась сосредоточиться на элегантном блюде со свежими фруктами и обезжиренным йогуртом – подарке от отеля, – которое ютилось между наборами для макияжа, щипцами для завивки и прочим хламом. Моя диета «никаких складочек» красочно отражалась в зеркале. Я все время хотела есть и все время голодала. Отражение приобрело мрачный взгляд. Ненавижу питаться, как кролик в санатории здорового питания. Внезапно мой зеркальный двойник исчез. Вместо него я увидела мою бабушку, которая держала в руках китайскую ивовую плетенку с чудесными бисквитами. С глазурью. Жирной глазурью. В ней виднелись кусочки свиных сарделек. Рай.

Я не представила себе бабушку Нэтти с ее бисквитами. Я на самом деле увидела ее. Она явилась мне в зеркале. Ирония в том, что, если ты всю жизнь смотришься в зеркала, иногда они начинают смотреть на тебя в ответ . Как сейчас. Люди, которые верили в сверхъестественное, называли это гаданием на кристалле . Бабушка Нэтти заявляла, что может это делать с любой отражающей поверхностью. Зеркала, пруды, окна. Когда я была маленькой, она говорила мне, что я тоже так смогу. Вернувшись домой от бабушки, я рассказала, что видела лицо моей покойной мамы в окне спальни бабушкиного дома. Что мама, которая умерла, когда я была совсем крохотной, улыбалась, словно приглашая меня домой. Это была моя комната, прошептала она в моих мыслях. Теперь она может быть твоей. Папа сказал, что только сумасшедшие видят непонятно что в зеркалах, и запретил мне ездить в гости к бабушке Нэтти. Я отчаянно скучала по ней и по ее странной маленькой ферме.