Мария Воронова - Клиника любви

Было грустно и страшно вот так идти одной, и ей оставалось только подбадривать себя предвкушением того, как они с Митей обратно пойдут вместе, взявшись за руки, как Ганс и Гретель в волшебном лесу, и это сблизит их и заставит еще сильнее любить друг друга.

Наконец она добралась до нужного корпуса. Подергала ручку двери и выругалась. Дверь, конечно, оказалась уже запертой, теперь нужно звонить, долго ждать, потом объяснять санитарке, что она к Дмитрию Дмитриевичу Миллеру, выносить презрительные взгляды… Потом ждать, пока санитарка, превосходно знающая ее в лицо, будет звонить Дмитрию Дмитриевичу и интересоваться, действительно ли он знаком с Натальей Кузнецовой.

«И зачем мне все это?» — подумала Наташа, но рука уже нажимала на звонок.

Ни в отделении, ни в собственном кабинете Мити не было, но она уже знала, как его искать. Она поднялась на третий этаж, где за крутым изгибом лестницы находился кабинет легендарного профессора Криворучко. Из-за двери раздавались мужские голоса и смех, и Наташа взяла на себя смелость, постучавшись, заглянуть в кабинет. Так и есть. Дмитрий Дмитриевич Миллер, великий нейрохирург, в данный момент спасал человеческую жизнь тем, что пил водку в обществе Криворучко.

— Ты что-то долго шла, — сказал Митя, а Криворучко небрежно кивнул ей и указал на свободный стул.

Наташа, поздоровавшись, села и засунула ноги в промокших кроссовках поглубже под сиденье.

— Я тебе не предлагаю выпить, ты же за рулем. А насчет закуски смотри сама, что там не противоречит твоим диетам.

Стол был сервирован совершенно варварски. Без всякого намека на скатерть и прочие излишества. На журнальном столике красовалась бутылка водки и стояли стаканы. На тарелке с сиротским голубым ободком горкой навален небрежно нарезанный хлеб, на другой тарелке, поменьше, несколько кусков обветренного сыра и еще ополовиненная банка с венгерскими маринованными огурцами.

— Спасибо, вы за меня не волнуйтесь.

После этих ее слов мужчины возобновили беседу и больше уже не обращали на нее ни малейшего внимания. Она далеко не в первый раз присутствовала на этих посиделках и старалась не вслушиваться, но разные пугающие словосочетания типа «трепанация черепа», «опухоль мозжечка», «дислокационный синдром» все же достигали ее сознания и наводили тоску.

Поскольку Наташа совсем не разбиралась в медицине, то ей казалось, что Митя с Криворучко все время повторяют одно и то же. «И эти люди еще смеют обвинять нас, женщин, в болтливости», — ядовито подумала она примерно через полчаса своего бессмысленного сидения.

Она поерзала на стуле, покашляла, но не удостоилась даже мимолетного взгляда. Хирурги взяли лист бумаги, положили его прямо на столик, где пили и ели, и, прихлебывая водку маленькими глотками, как чай, принялись что-то увлеченно чертить.

«Неужели наука никак не может подождать до завтра? Почему нужно сидеть в этом унылом кабинете, набивать живот всякой дрянью ради болтовни со старым хрычом, которого, между прочим, тоже, наверное, ждет дома жена? Какой во всем этом смысл? Неужели они думают, что именно сейчас, после тяжелого рабочего дня, оба кривые, как турецкая сабля, они сделают эпохальное научное открытие? А ведь Митя прекрасно знает, что у меня Петька один дома! Знает и то, что его ждет вкусный ужин, и, Боже мой, неужели я бы не налила ему водки? Все это он знает, но торчит здесь. А я, дура, терплю…»

Тут дверь с треском распахнулась, и решительно вошла женщина в хирургическом костюме. Красотой она не отличалась. Высокая, едва ли ниже Наташи, она одновременно казалась и полной, и костлявой. Растрепанные короткие волосы, за очками — большие круглые глаза песочного цвета… Наташа сразу увидела, что одна из дужек прицеплена к оправе канцелярской скрепкой. Что-то в женщине показалось тревожаще-знакомым, Наташа пристально вглядывалась…

— Все в порядке, — с порога отрапортовала вошедшая. — Гемодинамика стабильная, лечение идет по полной программе. Еще через полчасика посмотрю его для успокоения души и домой поеду.

Мужчины при ее появлении оживились: Митя вскочил и с несвойственной ему галантностью предложил женщине стул, а Криворучко вышел из интеллектуально-алкогольного штопора и посмотрел на мир вполне осмысленными глазами.

— Александра Анатольевна, сядьте, отдохните, — предложил он. — А может, водочки выпьете?

Женщина на секунду задумалась.

Митя с Криворучко, затаив дыхание, ждали ее ответа, будто сна была председателем Нобелевского комитета и готовилась объявить лауреатов по медицине.