Катя Зверева - Николас Яворский. Городская сказка

«Известная французская писательница Франческа Куаре, автор мировых бестселлеров „Полюбить Моцарта“ и „Кусочек луны“ скончалась в возрасте 70 лет в больнице города Сент-Омер на севере Франции», – прочел он в то время на первой странице одной из бесплатных газет в кофейне на Кур дю Коммерс-Сент-Андре.

В больших стеклянных дверях кофейни отражалось серое парижское утро, шел шестой час утра, и эспрессо показался ему слишком – слишком – горьким. Как это теперь водится, газетную статью репортер закончил словами: «Хотим напомнить, что городок Сент-Омер знаменит своим стекольным производством – именно здесь находится завод „Люминарк“, изготовляющий нашу знаменитую посуду, напоминающую жителям других стран истинный французский дух».

Утром Яворский шел, куда глядят глаза, и, миновав несколько кварталов, оказался в кафе напротив дома номер восемь по Кур дю Коммерс-Сент-Андре, где в восемнадцатом столетии достопочтенный Марат, блестяще образованный молодой человек и революционер, издавал свою крамольную газету.

«Великую Франческу» он встретил на ее очередной встрече с читателями. На обложке его экземпляра «La Femme fardée», женщины в гриме, эта легенда французской литературы, великая и великолепная женщина оставила размашистую запись: «Яворскому, чужестранцу и соотечественнику Тургенева с любовью от Ф. Куаре». Он поцеловал ей руку и провел около нее весь вечер.

Поэтому теперь, сидя в парижской кофейне на углу улиц, читая эту заметку в бесплатной газете, он не мог сдержать чувств, и горький кофе смешивался с его слезами, а плечи тряслись, как у потерявшегося ребенка.

Да, ясное дело, что возле знаменитых людей – художников, актрис, музыкантов, – всегда крутятся непонятные личности, цели у которых самые разные. Кто-то жаждет куска славы, который неминуемо должен отвалиться от богемного торта, кто-то – любви и денег. Иные же попадают в круг общения знаменитого человека, потому что внизу, «вне», «вместе со всеми другими», находиться слишком тошно.

Яворский определенно не нуждался в деньгах, славе; в любви? – тем более.

***

Напомните, как говорят? «Будьте осторожнее со своими желаниями – они могут исполниться».

В знаменитой пивной, открытой в Париже выходцем из Брно, в округе, который находится дальше всех округов от материального благополучия, часто бывало многолюдно. Здесь собирались те, кого мучила ностальгия по родным лицам, по языку, по жирной и чертовски сытной чешской кухне. Полные, фактурные официанты в длинных белых фартуках и с усами, сновали между крепкими деревянными столами с подносами, полными драников, вепрова колена, жирных колбас на подушке из жареной фиолетовой капусты. Пиво лилось рекой – темное, светлое, с севера и юга Чехии.

Если вам когда-нибудь доводилось бывать в Малостранской пивной, едва спустившись с Карлова моста, то вы поймете, как многолюдно, жарко и сытно может быть в истинно чешской пивной.

Туда-то и направился Яворский тем вечером в июне.

За карточным столом в углу сидели двое. Один из них был щегольски одет: костюм его выглядел дорого и безупречно, и белый ворот рубашки слепил глаза совершенно особенной, аристократичной белизной. Волосы у него были длинные и ухоженные, и над верхней губой проходила тонкая полоска усов. На вид ему было лет тридцать. Другой был лет девятнадцати, при этом находился в сильном подпитии, и, как водится в подобном состоянии, громко выкрикивал брань и всячески показывал, что он-то уж сделает «этого непобедимого господина». Этот малый был известен в кабаках под именем Яшки Друбичева, и все знали его как отчаянного выпивоху и скандалиста – он дрался с каждым, кто ему не нравился по той или иной причине, и за это часто получал по зубам. Впрочем, это его не отпугивало, и он продолжал вести распутную жизнь человека из благородной семьи.

Поговаривали, что после одного из таких вечеров Друбичев остался должен кругленькую сумму не самому порядочному гражданину Франции. Расплатился ли он, распускавшие слухи не уточняли.

Тот, кто сидел сегодня напротив, появился в этих краях совсем недавно, и уже успел стать тем, кого называют «баловнем судьбы» – не было ни одной партии в покер, которую бы он проиграл. Вернее, были, но это являлось скорее исключением, а может быть, его излюбленным ходом, ведь дать сопернику понять, что противник его не так уж и силен в покере – не самый плохой способ нечестной игры, тем более что после этого кроны так и сыпались в его карман. Потому-то Яшка Друбичев и вызвал незнакомца «на дуэль» – он хотел показать, что «заграничная спесь и франтовство» не играют в покере никакой роли. Человек с длинными волосами издевательски глядел на пьяную браваду молодого Друбичева, поигрывая золотым портсигаром. Медленно пил коньяк, глядел на мальчишку поверх стакана, и темные глаза его следили за каждым движением хвастуна. Было что-то недоброе в этом взгляде, нехорошее, что-то колючее таилось в самой их глубине, и, когда он закуривал очередную сигару, этого нельзя было не заметить даже сквозь дым.