Даниэла Стил - Крылья [исправлены ошибки]

Внезапно Кэсси поняла, что они снижаются слишком быстро. Она обернулась к Нику и просигналила ему об этом. В первый момент он, казалось, собирался возразить, потом неожиданно кивнул, доверившись ее чутью. Изо всех сил попытался продержаться на высоте, однако земля приближалась слишком быстро. На какое–то мгновение ей показалось, что они сейчас разобьются. Но в последнюю секунду он сбрил верхушки деревьев и этим чуть–чуть замедлил падение. Приземление оказалось отнюдь не мягким, однако оба остались невредимы. Пострадало лишь одно колесо. Их выручило какое–то невероятное везение, и оба об этом знали. Сидели неподвижно, не в силах унять дрожь, сознавая, что были на волосок от смерти.

Кэсси вышла из самолета, все еще дрожа, но теперь уже от холода, а не только от страха. Ник схватил ее в объятия, вне себя от счастья. Еще несколько минут назад ему казалось, что она погибнет. Из–за него…

— Прости меня, Кэсс. Нельзя было подниматься в такую погоду. А тебе это пусть послужит уроком: никогда не учись летать у старого дурака, которому кажется, что он все знает. И спасибо, что просигналила мне, когда мы снижались.

Она подняла на него глаза — он все еще не выпускал ее из объятий — и неожиданно хихикнула:

— А здорово это получилось!

Ник все еще прижимал ее к себе. В этот момент ему захотелось стиснуть ее изо всех сил. Она слишком много для него значила.

— Ты ненормальная. Напомни мне, чтобы я никогда больше не поднимался с тобой в воздух.

— А может быть, теперь я дам тебе несколько уроков?

Так, поддразнивая Ника, Кэсси помогла ему привязать «белланку» к дереву и подложить камни под колеса. А потом довезла самолет до аэропорта на отцовском грузовике. Там, к счастью, никого не заинтересовало, почему они приехали вместе. Ник велел Кэсси ехать домой и как следует согреться. Он боялся, что она может простудиться после долгого полета на пронизывающем ветру. Сам он отправился в контору, чтобы выпить крепкого ирландского виски Пэта. Мысль о том, что он чуть не убил ее, все еще вызывала у него дрожь.

— Чем ты сегодня занималась? — спросил у Кэсси отец, который только что вернулся домой с рождественской елкой. Все племянницы и племянники собирались прийти украшать ее и, конечно, остаться на обед.

— Да так, ничем особенным.

Она пыталась говорить небрежным тоном. Заметила, что разорвала перчатки и выпачкала руки машинным маслом. Наверное, в то время, когда они с Ником привязывали самолет.

— Заезжала в аэропорт?

— Ненадолго. Всего на несколько минут.

Неужели он что–то заподозрил? Однако отец только кивнул и принялся устанавливать елку. Похоже, он в хорошем настроении и больше не будет ее допрашивать.

Отмокая в горячей ванне, Кэсси вновь переживала случившееся. Они были на грани… Это, конечно, страшно, но… Кэсси вдруг осознала, что она не возражает против того, чтобы погибнуть за штурвалом. Самолет — единственное место, где ей хочется находиться постоянно. Наверное, это лучшее место для того, чтобы умереть. И все же хорошо, что сегодня этого не произошло.

Ник чувствовал то же самое. Он так до конца и не смог прийти в себя. В десять часов вечера он сидел у себя в гостиной мертвецки пьяный и представлял, что было бы с Пэтом, если бы Кэсси погибла по вине его старейшего друга. Может быть, лучше вообще отказаться от совместных полетов? Однако он сознавал, что теперь уже не сможет остановиться. Он должен продолжать, и не только ради нее. Ему самому стали необходимы эти встречи, ее юмор, ее мудрость, ее огромные голубые глаза. Ему нравилось, как она летает, как жадно стремится научиться всему, чего еще не знает… Хуже всего то, что ему слишком многое в ней нравится…

Рождественская елка в доме О'Мэлли выглядела великолепно. Дети постарались как могли, наряжая ее с помощью всех дядюшек и тетушек. Развесили гирлянды из воздушной кукурузы, клюквы, множество украшений, сделанных собственными руками. Уна каждый год мастерила что–нибудь новое. На этот раз гвоздем программы оказался самодельный ангел из шелка. Его разместили почти на самой верхушке елки. Кэсси с восторгом смотрела на него. В этот момент в дверях появился Бобби с домашним сидром и большим пакетом имбирного печенья, тоже самодельного. Уна тотчас засуетилась вокруг него.

Сестры Кэсси вскоре ушли укладывать детей спать. Пэт и Крис пошли набрать еще дров для камина, и Кэсси неожиданно осталась с Бобби наедине.

— Спасибо за подарки.

— Твоя мама сказала, что в детстве ты больше всего на свете любила имбирное печенье, — ответил он со смущенной улыбкой.