Светлана Бестужева-Лада - Берег любви

Рыцарь, защитник, человек, который ведет свою женщину по жизни за руку. Ну сколько раз я говорила, что я ненавижу, когда мне приходится человека «пинать», подталкивать его к каким-то действиям? Ну сколько раз я говорила, что настоящий мужчина не нуждается в сотнях дополнительных напоминаний, а сразу делает? Ну сколько раз я Вам говорила, что терпеть не могу этот дом? Раз сто, не меньше. И что? Вы соизволили хотя бы озаботиться найти приличное жилье? Хорошо, я понимаю: Вы заняты, Вам некогда ездить и смотреть дома. Я готова была сама этим заняться. Потратила массу времени, нашли несколько замечательных вариантов. Вы на них даже не взглянули…

– Милая, я работаю, – кротко ответил Николай. – Для поисков жилья существуют специальные люди, называются риэлторами. Мне совершенно все равно…

– Вот именно! Вам все равно. И не нужно делать из меня идиотку, я прекрасно знаю, кто занимается недвижимостью и как называется эта профессия. А платить им, Вы считаете, не нужно? Вы даже не соизволили выделить для этого деньги. По-видимому, я должна тратить свои, не так ли? И машину заправлять за свой счет. И еще одеваться соответственно и выглядеть, как полагается Вашей жене… И все из моего кармана? Вы очень хорошо устроились, мой дорогой.

Николай посмотрел на жену даже с интересом: Наталья за всю жизнь не заработала ни единого рубля. Сначала доченьку кормили-одевали-обували не слишком богатые родители. Потом девушка созрела для самостоятельной жизни, приехала в столицу, осмотрелась и…

И вот теперь перед ним в глубоком кожаном кресле сидит выхоленная до кончиков ногтей, натуральная – черт бы ее побрал, действительно натуральная! – блондинка, в чем-то шелково-переливчатом, не скрывающем идеальные ноги и умопомрачительную фигуру. Сидит, держит в изящных пальчиках безумно дорогую тонкую дамскую сигарету, сверкает колечками-перстеньками-браслетами и привычно плетет паутину липких, оскорбительных, нелепых слов.

Николай тоже закурил, хотя знал, что этим только отягощает свое положение.

– Во-вторых, Вам прекрасно известно, что я не выношу табачный дым, – не обманула его ожиданий Наталья. – Особенно Ваш излюбленный дым отечества, между прочим. Если бы Вы курили американские сигареты…

– С каких пор «Голуаз» стал российской маркой? – по-прежнему кротко осведомился Николай.

– Все импортные сигареты делают в России! И не сбивайте меня, пожалуйста. О чем я говорила перед этим?

– О том, что тебе надоело меня содержать, – доброжелательно напомнил ей Николай. – Ты же не миллионерша.

Голос у Натальи не изменился, хотя лицо пошло розовыми пятнами. А это вообще было крайне опасным признаком.

– А-а, намекаете на то, что я – обыкновенная содержанка? Провинциалка, подцепившая богатенького Буратино? Конечно, Вы именно так меня и выставляете перед своими дружками и их шлюхами-подружками. А то, что Вы у меня – первый и единственный мужчина, это, разумеется, не в счет. То, что я прохожу изуверские процедуры, чтобы угодить вашей милости и родить наследника – это тоже ерунда? А то…

Николай на время перестал слышать елейно-ядовитый голосок супруги. Да, конечно, все эти долгие семь лет он надеялся, что Наталья забеременеет. Пусть только родит – он будет выполнять любые ее причуды и терпеть все заскоки. Только пусть родит. Девочку.

Наследник ему не нужен, не хочет он никаких наследников. Доченьку хочется, маленькое, нежное существо, которое будет забираться ему на колени, лепетать что-то, тоненькими пальчиками гладить по щеке. Которой можно будет завязывать пышные банты, покупать красивых кукол, возить во все Диснейленды, которые только существуют на свете. И которую будут звать Лизонькой…

– … самому нужно обследоваться! – ворвался в его грезы уже визгливый голос. – Почему, интересно, Вы решили, что я не могу забеременеть? Может быть, это Вы не способны стать отцом? Кстати, как мужчина Вы…

– Пропусти, пожалуйста, десять страниц, – устало попросил Николай. – Про мужчин я уже все знаю, про себя – тем более. Что ты от меня хочешь? Чтобы я купил тебе очередной новый дом? Или чтобы я бросил курить? Что ты вообще хочешь?

– Счастья, – мгновенно отозвалась жена. – Обыкновенного человеческого счастья. Нежности. Внимания. Тепла, наконец. А Вы все измеряете деньгами, деньгами, одними только деньгами. И для Вас имеют значения только Ваши желания… Ах, боже мой, Вы все равно не поймете!

Он действительно не понимал. Тепла, значит, хочется? Нежности обыкновенной? Так почему же, когда он пытается быть нежным, она от этих самых нежностей шарахается? Почему стремится как можно быстрее вот именно что исполнить супружеский долг, даже не скрывая отвращения к такому времяпрепровождению?

Читать дальше