Лариса Кондрашова - Обратная сторона личной свободы

Она говорила, что в восемнадцать лет поменяет имя Людмила на это – Люсьена. Но он и так звал ее Люсенька-бусинка. Или просто Лю-лю. Вначале звучало это как-то… по-блатному, что ли. Но потом она привыкла. Даже вроде нравилось. И вдруг сегодня такой облом! При том, что Николай уже сказал о своей невесте родителям и друзьям. Показывал им фотографию, на которой Людмила получилась прямо-таки киношной красавицей. Друзья ему завидовали. Некоторые даже ехидничали. Мол, такая красотка лейтенанту не по звездам. Первый же подполковник уведет…

Людмила смотрела вслед жениху, теперь уже бывшему, почти без сожаления. Чего она вообще напридумывала себе, будто он тот, о ком она всегда мечтала. Если быть честной, то он выглядел именно так, как ей никогда не нравилось. Ни внешне, ни в поступках. Губошлеп! Нерешительный. Зацикленный на авторитетах. Святоша. Да еще и хитрож… Раз дав себе волю, она уже в выражениях не стеснялась.

Ничего, сегодня у нее день такой: рубить концы. И с Колей. И с бабкой. И вообще со всей родней.

Интересно, чего бабка вдруг решила слить ее в канализацию? Вроде до этого все было нормально. Точнее, между ними установилось относительное равновесие. Никто из женщин – ни юная, ни старая – не лез в дела друг друга. Как-то негласно обозначили статус-кво, которое не нарушали. Может, бабке не понравилось, что Люда решила выйти замуж?

Она помнила, как четыре года назад, в четырнадцать лет, родители отправили ее с Севера на «материк», под опеку бабушки-педагога. Думали, что передают в надежные руки. Им и в страшном сне не могло присниться, что девочка окажется предоставлена самой себе. Отпущенной на волю вольную. Домашняя, всегда находившаяся под присмотром взрослых.

– В полдесятого чтоб была дома! – приказывал отец, и она подчинялась. Со всех школьных мероприятий, товарищеских встреч мчалась домой, с опаской поглядывая на часы – не опаздывает ли?

А чтобы произнести матерное слово… Да у нее губы не осмелились бы для таких слов сложиться!

Мама Вероника, отправляя дочь в родной город – тот, в котором родилась и провела несколько лет после учебы в Питере, уже специалистом с дипломом, – думала, что ей там будет лучше. Не к чужой тете едет, к родной бабушке. Именно под ее твердой рукой Вероника стала тем, кем стала, – достойным членом общества. Потому что ее воспитывали в строгости и смирении.

Маму, но не Люду. Вот в этом Вероника Тимошина ошиблась. Не учла, что у них с дочерью характеры слишком разные. Для Людмилы слово «смирение» вообще не подходило. А если бы она еще знала, что ее папа вовсе не папа, а отчим, вряд ли слушалась бы его столь беспрекословно.

Вероника Дьяченко была человеком мягким, не тяготилась ролью вначале послушной дочери, потом послушной жены и чувствовала себя вполне счастливой под опекой мужа, принявшего эстафету от тещи и продолжавшего ту же линию строгости и непререкаемости.

Почему вдруг ей пришла мысль услать от себя дочь? В какой-то момент ей показалось, что муж Виктор – отчим Людмилы – уделяет слишком много внимания подрастающей девочке. А тут еще накануне она прочитала книгу о том, как отчим соблазнил падчерицу, – не «Лолиту», нет, гораздо более откровенную, вот и напридумывала себе, будто дочь нужно отправить к бабке. Так ей будет спокойнее.

Девочка не знала, что отец у нее неродной, и, посоветовавшись, супруги Тимошины решили вообще не говорить ей об этом. Зачем? Виктор Люду официально удочерил, в свидетельство о рождении вписали его имя-фамилию. Как и отчество девочки – Викторовна.

Людмила в отличие от матери над собой насилия не терпела и очень скоро поняла, что ее воинственная бабка просто не встречала до сих пор достойного отпора. Тихий ребенок – дочь – на ее глазах постепенно превратился в тихую девушку, которая почти не доставляла ей никаких хлопот.

И словно в насмешку на старости лет она получила под свою опеку внучку – настоящее исчадие ада! Она никак не могла понять, что ребенка, а тем более юную девушку нельзя воспитывать только запретами и суровостями, ей нужно кое-какое подтверждение тому, что воспитатель имеет право учить, потому что сам свои постулаты исповедует. И в них верит. Человеку двуличному верить трудно. Особенно юным максималистам.

Алла Леонидовна, в прошлом учительница младших классов, по ее мнению, только из-за козней коллег не получившая звание «Заслуженный учитель», на самом деле вовсе не обладала чертами, присущими прирожденному воспитателю детей.