Александра Нюренберг - Превратись. Первая книга

Холодный тон смуглого и ясноглазого приятеля (ибо он был ей приятен) не понравился Богине Юго-Западного Ветра.

– Службисты всегда любят искать предателей Родины. – Сухо ответила она. – Нектаруса им не дай, а скажи, что тот или этот выдали государственную тайну.

Север промолчал. Она почувствовала, что змейки рассержены, что ли. И, правда, одна подняла остроугольную мордочку из её волос, и драгоценные камешки засветились просто пронзительно, а ротик приоткрылся, дразнясь хорошеньким языком. Север протянул руку и погладил прянувшую в сторону змейку. Другая посмелей тоже высунула головку и позволила себя приласкать. А потом взяла и тяпнула Севера за палец.

– Извини. – Густо покраснев, сказала Катя и принялась поправлять причёску, пытаясь угомонить рептилий. Те шипели и извивались, высовывая язычки.

– Почему ты решил, что это у него была куколка? – Явно, чтобы Север забыл, что жена кусается, суетливо заговорила Катя.

– Показалось. – Лаконично ответил он и улыбнулся, показывая, что да – она кусается, но что всё в ней ему любезно.

– Мне кажется таким милым, что они делают запоминающие устройства в виде куколок там, птичек, бабочек… Забавно.

– Ага.

– Но что может быть опасного в куколке этого смешного дядьки … – Она качнула уже успокаивающимися змейками в сторону почти погасшего четвероугольника света. – Старый службист… какие-нибудь старые конверты, пыльные письма, ну, сведения, которые ему кажутся страшенно важными, даже компрометирующими… кого-то из его дорогих товарищей. Возможно, у него самые благие намерения.

– Несомненно.

Пришла пора прощаться, и они прибрали утварь, сполоснули чашки и заварочный чайничек, а Север скатал ковёр и ремнями затянул на портупее птицы.

Бутылку Север собирался забрать с собой, чтобы не обременять тонную барышню пошлыми деталями, вроде поиска стеклодувной фабрики, но Катя бутылку придержала и сказала, что это такая штука, которая может понадобиться.

Под оперением Гаруды, мерно взмахивающего крыльями или с непостижимой ловкостью расчёта держащегося в воздухе над бездной почти неподвижно на распростёртых мощных плоскостях, Катя нащупала, убирая посуду, какой-то свёрток. Тут же она напомнила себе, что в начале свидания обратила внимание на то, что Север спрятал что-то поближе к затылку Гаруды, где перья кустились как подлесок.

Она показала ему свёрток и вопросительно взглянула на друга, вытряхивающего скатерть в таинственную сень Яви. Теперь его время смешаться и покраснеть.

– Это… – Начал он, комкая скатерть, – Видишь ли, дружочек… я подумал…

Катя отобрала у него скатерть.

– Да, да?

Он с легкостью преодолел смущение (Катя отметила это с неудовольствием, уж больно редко удавалось вогнать его в краску, а он был в этом состоянии хорош на редкость) и сказал, выпрямляясь и стоя на фоне чёрной мглы и мерцалок, прямой и неподвижный:

– Я заметил, что ты трижды на наши свидания одевалась в одно и то же платье.. прости, если не то говорю… и я подумал… у тебя вечно ни средств, ни времени… я осмелился на свой вкус… возможно, оно подойдёт?

Она уставилась на свёрток в своих руках, потом еле подняла глаза на него. Она была так взволнована и растревожена, что у неё слов не находилось, тем более, что видимый сумбур его речей не обманывал её – она знала, как он умеет рассчитывать всякое слово, даже в семейной жизни.

– У меня слов нет. – Честно призналась она, выбрав наилучший вариант.

Она прижала сверток к груди, потом села и, устроив его, как кошку на коленях, развернула. Вытянув краешек чего-то необычайно нежного, она тихо ахнула и поблагодарила его взглядом. Змейки разом прикрыли мерцающие, как мерцалки, глазки, так что копна волос её потемнела, напомнив, что лик Ночи так же подвластен ей.

Он деликатно придержал её руку.

– Сейчас не разворачивай… Возможно, там что-то надо подшить… ушить, не знаю…

Она ущипнула его повыше локтя.

– Я не знала, что ты вообще видишь, что на мне надето.

Он, извиняясь, приподнял плечи. Тут же он нахмурился – из оперения Гаруды донёсся противный, но смелый писк, и перья бурно зашевелились. Север сдержал вздох.

Крохотная белая, как снег, тварюшка вылезла из пёстрых перьев и нагло вскочила на свёрток, злобно его обнюхивая. Катя приласкала животинку. То был её любимец – двуликий Кото-Кролик, загадочное создание с нелёгким нравом, некогда вышедшее из Реки Мира так поспешно, что сам Кормчий не сумел разглядеть толком, кого он привёз – кота или кролика?