Вячеслав Новичков - Розы на снегу

Иван не стал говорить, что он слышал её разговор с Леной и уже сделал представление, о чём книга. Ему было интересно, повторит ли Надя уже сказанное про Таис или скажет что-то другое, поэтому он спросил:

– А о чём книга, если кратко?

Надя улыбнулась, о чём-то размышляя, и сказала:

– О великих женщинах. Точнее, что за каждым великим мужчиной всегда есть великая женщина и что мужчины своими успехами обязаны во многом именно им.

Надя около 10 лет назад слышала эти слова от своего дяди и почти забыла их, но теперь, подпав под обаяние образа знаменитой гетеры, вспомнила их. По её мысли выходило, что именно великие женщины вдохновляют мужчин на великие дела. Два года спустя Иван вспомнит эти слова, пытаясь понять её поступки.

Однако то ли время частично стёрло в памяти слова, то ли Надя под влиянием прочитанного хотела придать им иное звучание, но она полностью исказила знаменитую мысль, принадлежащую Бернарду Шоу. У него эти слова несут совершенно иной смысл: «За каждым великим мужчиной всегда есть женщина, которая в него верила ».

Когда Иван вернул книгу, Надя вопросительно смотрела на него с немым вопросом: «Ну что?»

– Для тех, кто мало знаком с историей, книга будет интересной. Но некоторые рассуждения автора мне показались натянутыми и фальшиво восторженными.

– А Таис? Как тебе Таис? – для Нади главным был этот вопрос.

– Я не верю ей, вернее – я не понимаю её и потому не верю.

– Фи, да вы, товарищ Лукин, ничего не поняли… Ну хоть что-то понравилось?

– Мне запомнилось, что греки при прощании используют слово «Хайре», а если расстаются на длительный срок, то – «Гелиайне».

– Да, наперёд не угадаешь, что ребёнку может понравиться, – разочарованно завершила она разговор.

Через неделю Иван, возвращаясь от конструкторов, подошёл к Лене с мелким рабочим вопросом. Столы Лены и Нади стояли почти рядом, между ними был гостевой стул, который в тот момент занимал Мишка. Его рука лежала на столе жены. Лена ласково погладила руку мужа и сказала, обращаясь к Наде:

– Мой растяпа потерял ключи, теперь придётся замки на двери менять.

Иван тут же спросил:

– Зачем?

Он хотел ещё добавить, что проще новые ключи заказать, но Надя не дала ему договорить:

– Товарищ Лукин, прежде чем задавать глупые вопросы, не проще ли подумать? Что, если потерянные ключи попадут не в те руки?

Надя произнесла слова с улыбкой и без злобы. Её тон был снисходительный – она как бы прощала ребёнку его неуместный детский вопрос.

Другой раз Дина Петровна стала рассказывать, как она гуляла с маленьким внуком и объясняла ему, что собаку гладить нельзя. Иван опять спросил:

– Почему нельзя?

Надя оторвалась от работы, повернулась к нему и, как маленькому, спокойно объяснила:

– Ванечка, ты недалеко ушёл от маленького Сашеньки. Собаку маленьким мальчикам нельзя трогать потому, что она может укусить, и потому, что она не очень чистая для ребёнка. Понял, заинька?

Впоследствии было ещё несколько случаев с его детскими вопросами «отчего» и «почему» и столько же холодных уроков от Нади. Хотя Иван и обещал себе сдерживаться и контролировать при ней свои слова, детская ещё непосредственность иногда бесконтрольно выпрыгивала из него наружу. Надя понимала, что обнажение внутренних порывов, искреннее поведение без маски лицемерия, способность к удивлению характеризуют человека больше положительно, но отголоски детства – она считала – пора бы и изжить. Сама про себя она полагала, что повзрослела уже в пятнадцать лет, и в этом она была права. В чём она была не права, так это в том, что считала задержки в эмоциональном развитии признаком небольшого ума. Но человек, окончивший университет в неполный 21 год, не может быть недоумком.

Так или иначе, но Надежда всё про Ивана поняла и потеряла к нему интерес, сохраняя его, разве что, только как к объекту лёгкой иронии. Иван же считал, что «уроки» ему полезны, и не таил обиды – он восторгался блеском её живого ума. Вместе с Надей он ошибался в том, что она превосходит его по интеллекту. В действительности же она превосходила его в раскованности, в уверенности в себе, во владении своим умом. Его интеллект не уступал её, но рядом с ней он просто терялся и был зажат. Он злился на себя и продолжал заниматься, как задумал.

Однажды Надя пришла из буфета с двумя апельсинами. Апельсины были спелые, с мягкой и толстой кожурой. Один она отдала Лене. Второй стала чистить сама, но хитрым способом: острым длинным ногтём она прорезала глубокие линии в кожуре так, что снятая целиком она без отдельных удалённых фрагментов стала напоминать человеческую фигуру. Самым главным в её рукоделии было то, что мягкая центральная сердцевина между дольками, обычно выбрасываемая вместе с кожурой, была оставлена, но отрезана наполовину ногтём. Оставшийся отросток располагался между ног.