Ольга Яворская - Надежда не умирает никогда

– А скажите нам, Бондарь, как вы можете выписать эфир на рецепте?

Катька взяла рецептурный бланк и выписала рецепт на 200,0 мл.

– А вот и неправильно. Эфир выписывается в дозе 400,0 мл. Что вы на это скажете?

– Да, эфир может находиться в двух дозировках: по 200,0 и по 400,0 мл, – недоуменно ответила Катька.

– Но такого количества явно не хватит для операции!

– Так ведь у нас не стоял вопрос о количестве препарата на операцию, – улыбнулась она.

– Нет, это ошибка, и одна из серьезных ошибок, – промямлил Николай Васильевич, медленно поднимаясь и направляясь к выходу. – Здесь только четыре балла, – через плечо крикнул он и вышел из кабинета.

Комиссия замерла, все смотрели на хирургов, присутствующих на экзамене. Катька почему-то не восприняла всерьез окрик директора. Ведь это такой пустяк, а еще и глупость, и ведь не смогут они испортить оценку! Девочка доверчиво смотрела на экзаменаторов. Они попросили выйти ее из класса. Катька почувствовала, как ее быстро засунули в печь, и сразу стало невыносимо жарко, тяжело дышать, глаза ничего не видели. Вся красная и ошеломленная, она вышла в коридор. Там набросились с вопросами однокурсницы, но она ничего не могла им ответить. В голове сковала мозг и тяжестью легла мысль о том, что не может быть такой наглой несправедливости. За что они могут снизить ей оценку? За то, что она не угадала любимую у директора дозировку эфира? И кто бы мог знать, если бы она, сказав другую, не получила бы то же самое. Где логика? Зачем ему нужно это было делать?

Видя неуравновешенное состояние подруги, Галка схватила ее за плечи, уговаривая, чтобы та выбросила все из головы, потащила ее силой от дверей класса на верхние этажи в общежитие. Втащила ее в свою комнату, посадила за стол и быстро налила ей чая. В комнату стали заходить девчонки, находившиеся на экзамене вместе с Катькой, и, перебивая друг друга, рассказывали о конфликте между экзаменаторами по поводу происшедшего события. Катька силилась, но никак не могла настроить себя на восприятие, она ощущала себя придавленной тяжелой плитой и изо всех сил сейчас старалась, чтобы эта плита ее не раздавила. В комнату вбежала мама, Катька не верила своим глазам. Зачем здесь мама?

– Ты понимаешь, что они поставили тебе четыре балла? Что ты могла там не ответить, дурная ты этакая? Ты понимаешь, что красного диплома у тебя уже нет? Девчонки потихоньку удалялись из комнаты.

– И у тебя нет и не будет в этом году разрешения поступать в институт, – продолжала маменька, – а вот когда ты отработаешь три года государству, только тогда ты сможешь идти в институт, но сдавать уже будешь четыре экзамена со своим восьмилетним образованием. Понимаешь, что теперь произошло? Идиотка ты или нет?

– Мама, пожалуйста, оставь меня. Не нужно ничего. Давай все дома, не здесь. Я не верю, что они могут так сделать.

– Да, они уже сделали! Ты дура, что ли?

Катька спустилась вниз, к экзаменационному классу, где уже оглашались оценки за государственный экзамен по хирургии.

– Бондарь Екатерина – четыре балла, – услышала она и почувствовала, как упавшая с нее плита превратила ее в пустоту. Пустота была везде – в ней самой, вокруг нее, и было очень-очень легко, как в невесомости. В этой вот невесомости Катька и пребывала до конца дня, ни единой мысли, ни одного решения, никого не слыша и не видя.

Мама вернулась с работы к вечеру, обняла дочь и заплакала.

– Не вини себя, ты ни в чем не виновата. Видишь ли, дочка, жизнь может приносить удары и посильней. Ты уже знаешь, что такое подлость, теперь ты будешь знать, что такое сверхподлость. Я не буду от тебя ничего скрывать, ты должна знать все и будешь уже поступать дальше, как считаешь нужным.

Катька недоверчиво посмотрела на мать, что же еще сегодня можно услышать более шокирующего, чем то, что было.

– Наш директор, Николай Васильевич, недаром посетил экзамен. Ты ведь, наверное, заметила, что он присутствовал только при твоем ответе, а потом ушел и не возвратился.

Катька даже не подумала, почему именно ее персона могла заинтересовать его.

– Мам, я могу предположить, что через меня он решает ваши с ним конфликты. Но это настолько недостойно взрослого человека, что я даже развивать эту мысль не хочу.

– Нет, дочка, здесь все намного «веселее», чем кажется на самом деле. Тебе знакома наша новая библиотекарь Алина Павловна?

– Мам, она-то тут при чем, не смеши, – улыбнулась Катька и вспомнила несуразную толстую словоохотливую женщину, которая со всеми была в хороших отношениях, доброжелательно встречала выпускниц в библиотеке, называя их своими будущими лечащими врачами.