Влада Деново - Лисьи огни

Слегка сбитая с толку этим перескоком с вполне приличного «вы» на весьма небезопасное «ты», я нахмурилась. Эта непривычная манера вроде бы не раздражала, но ставила в то неловкое положение, когда не знаешь, как себя следует вести.

– Будут ли еще указания, господин, или я могу быть свободна? – произнесла я официальным тоном, не терпящим фамильярностей.

Расстояние в половину комнаты он пересек за пару шагов и оказался так близко, что можно было разглядеть крошечную родинку в уголке глаза, которая до этого оставалась незамеченной. Еще одна, такая же маленькая, располагалась над верхней губой. От неожиданности я выпрямилась, будто вышеупомянутая учительница из семинарии ударила меня по спине указкой.

– Вы можете их потрогать, – совершенно обыденно, даже как-то устало сообщил Максимилиан.

– Кого потрогать? – опешила я.

Он пожал плечами. Я начинала догадываться, что это его привычный жест.

– Мои волосы. Вы же это хотели сделать сегодня утром? Не вините себя в глупости, все хотят их потрогать, ничего необычного в этом нет.

– А Вы, я погляжу, далеко не скромник, и себя любите даже больше положенного.

– Вполне естественно любить себя. Ведь моя внешность, это результат моих усилий. Я осознанно выбрал себя таким, чтобы мне легко было добиваться всего, чего я хочу в этой жизни.

– Вы хотите сказать, что выбрали себе внешность еще до того, как родиться?

– Мы все ее выбираем, просто кто-то помнит об этом, а кто-то нет. Так вы воспользуетесь моим предложением? Я не буду забирать время вашей жизни за исполнение желания, не бойтесь.

Длинные пепельные пряди лежали поверх шелка. В свете дня они не так явно отливали серебром, однако от этого касаться их хотелось не меньше. Поколебавшись и недолго поразмыслив о нормах приличия, я дотронулось до одной из них и задержала в ладони.

– О! – снова вырвалось у меня.

– О? И это все? – поднял бровь Максимилиан.

– Они теплые и мягкие, не совсем похоже на волосы, скорее на мех.

С сожалением вернув прядь на плечо, я коснулась его груди и руку тотчас обожгло жидким огнем. Ощущения было похоже не те, когда я облила ладонь кипятком. Прижав ее к животу, я вскинула голову.

Из глаз Максимилиана исчезла беспечность. Он весь как-то стал выше и шире в плечах, улыбка из ленивой превратилась в хищную. Я попятилась и отступала до тех пор, пока не стукнулась затылком об стену, а по обе стороны от моей головы не уперлись его ладони.

– А ты не такая простая, какой прикидываешься, раз разглядела моя суть, – проговорил Максимилиан.

Я вытянулась в струну, стараясь тоже стать как можно выше и не казаться запуганным кроликом, хотя со стороны я тем не менее представляла жалкое зрелище.

– Я именно такая, какой кажусь. Вы правы, сейчас я вижу Вашу суть: суть тирана, который запугивает малознакомых ему людей. Будьте добры выпустить меня.

Еще долгую минуту он смотрел мне в глаза, ожидая, что я их опущу, а потом отступил назад. Его лицо приняло прежнее выражение. Казалось, словно он только что проснулся и еще не определился, что ему хочется сделать в первую очередь.

– Прощу прощения, что напугал, – извинился он самым любезным тоном. – Я вовсе не хотел Вас обидеть или оскорбить Вашу честь.

Кивнув в знак примирения, я быстрым шагом вышла, хотя это больше походило на бегство, чем на уход с достоинством.

До самого заката я мыла, вытряхивала, выбивала, вычищала, натирала как бедная падчерица из сказки про злую ведьму-мачеху. В подобном роде я привыкла работать с детства, ведь в деревне, если ты не успел засеять поле или собрать урожай до сезона дождей, всю зиму придется сидеть впроголодь. К тому после смерти моего предыдущего хозяина мне наскучило сидеть сложа руки, и я испытывала какое-то нездоровое удовольствие, натирая на них теперь мозоли.

В доме я насчитала семь комнат, не считая кухни, ванных, по одной на каждый этаж, и кладовок. Я поселилась на мансарде. Своим новым обиталищем я осталась более чем довольна, ведь в доме родителей, в семье из девяти детей, у меня никогда не было собственной комнаты. У предыдущих же хозяев мне выделялись комнаты, соперничающие по размерам с ящиком для садовых инструментов.

Вымытый дом сразу посвежел и преобразился, стал светлее и будто просторнее. Натертая мастикой мебель источала теплый аромат домашнего уюта. Довольная проделанной работой, я поужинала на кухне и поднялась в спальню.

Экономка ушла домой. Она жила неподалеку и не оставалась на ночлег, а хозяина я не видела после утреннего разговора в гостиной. Предоставленная сама себе, я могла провести этот вечер как мне заблагорассудится. Зная, что меня никто не потревожит, я лежала в ванне, наслаждаясь впервые за долгое время ощущением покоя и чистоты. Но вылезать все равно пришлось, глаза начали закрываться от усталости, да и вода остыла.