Антонина Дельвиг - Когда позовет смерть

– До чего хорошо… – выдохнула пораженная Маруся, – Как декорация какая-то к волшебной сказке. Даже не верится, что это все по-настоящему… А есть-то, интересно, их можно? – кивнула она в сторону миниатюрных лимончиков, обсыпавших ближайшее дерево, уж больно у тех был кукольный вид.

– Почему же нет? Апельсины, например, очень вкусные, даже слаще обыкновенных, это просто карликовый сорт. Но как ты справедливо подметила, они весьма декоративны. И устойчивы к местной жаре.

В подтверждение своих слов Жули, повыбирав, сорвала апельсин и протянула Маше.

– На вот, хочешь, попробуй сама, – предложила она и, очевидно, только сейчас заметив Марусины косметические ухищрения, насмешливо протянула: – Надо же, с накрашенными глазами ты натягиваешь на целые шестнадцать!

Маша, смутившись, машинально начала очищать апельсин, но вовремя опомнилась: – Ой, забыла, я же не могу…

– Нет, так нет, потом попробуешь. Пойдем, сядем.

Хозяйка провела свою гостью к большому круглому столу, вокруг которого стояло несколько кованых стульев с льняными подушками на сиденьях. От фонтана приятно потянуло влажной прохладой. Жули хлопнула пару раз ладонью по бронзовому звонку, вделанному в каменную столешницу.

– Сейчас нам принесут напитки, и мы с тобой поговорим. Если только кто-нибудь услышал мой призыв. Дом такой большой, что приходится иногда связываться со своими мирмидонцами по мобильному телефону.

– С кем, с кем? – переспросила Маруся.

– Да с прислугой. Это из мифологии… из греческой… Я не люблю, чтобы люди без конца отирались в доме, поэтому постоянно здесь живут всего несколько человек, остальных – горничных, официантов – я приглашаю снизу. Так удобней… А вот и моя Мина, с ней я не расстаюсь, она со мной сто лет.

К ним уже спешила маленькая женщина, одетая в глухое темно-синее платье с каймой из алых маков по подолу, толкая перед собой сервировочный столик. Мина была не слишком молода и, очевидно, не очень-то красива даже в молодости, но при этом все в ней было так аккуратно пригнано одно к одному – черты лица, фигура, прическа и одежда – что производило впечатление приятной цельности. Как в пуговице, в которой, конечно, есть изъян – дырочки для ниток, но если их убрать, это уже будет не пуговица. Мина совершенно не походила на домашнюю прислугу, скорее, на деловитую, опытную секретаршу со стажем.

Улыбкой поприветствовав гостью, она поставила перед ними серебряный поднос, на котором в запотевших кувшинах плескались золотистые соки, таял в ведерке лед и заманчиво мерцал графин, наполненный чем-то рубиновым. Щипцами положила в стаканы льда, плеснула из графинчика и долила из кувшина.

– Сок я только час назад выдавила из наших собственных цитрусов, – сообщила она, – И поставила на лед охлаждаться к вашему приходу. В этом кувшине – апельсиновый, в том – лимонный… что вам и без меня, конечно, ясно.

Она поставила перед ними коктейли и, пожелав приятного вечера, бесшумно удалилась.

– Попробуй, не пожалеешь, очень вкусно, – подбодрила хозяйка свою гостью, видя, что та колеблется.

– Это со спиртным? – краснея, выдавила из себя, наконец, Маруся.

– Да, конечно. С отличным вермутом, который мне присылают из одного горного монастыря. А что такое?

– Мне, наверное, нельзя…

– Позволь поинтересоваться почему? Ты разве принимаешь какие-нибудь сильные психотропные средства или снотворное?

– Нет…

– Ну, тогда не придумывай, пожалуйста! Спиртное в умеренных дозах еще никому не мешало. Сейчас об этом только и твердят. Это раньше считалось вредным! А сейчас, наоборот, считается самым полезным – время-то не стоит на месте. Особенно, красное сухое вино. Почему-то не белое, не знаю уж, по какой причине оно им не потрафило… Думаю, одно и тоже, какие-то личные пристрастия… А красное вино некоторые доктора вводят своим больным во время операции на сердце, настолько благотворно оно действует, – она покачала головой, – Положим, так далеко я не стала бы заходить… Но то, что этот вермут, настоянный на восьмидесяти семи горных травах, весьма полезен для здоровья, абсолютно бесспорно. Веками проверено. Кстати, отличный аперитив.

Маруся устыдилась собственной трусости и отхлебнула сразу большой глоток. Будь, что будет. Гулять, так гулять! Стошнит, так стошнит…

Напиток был холодный, очень кислый, пряный, весьма необычный на вкус. Она медленно глотала его и прислушивалась к своим ощущениям: невероятно, но рука, обычно схватывавшая ее желудок, как только туда попадало что-либо отличное от чистой воды, будто бы даже чуть ослабила хватку.