Алёна Тим - Грусть любви

– Ты молчишь? Это неуважение ко мне, – сказал водила, резко затормозил и, не смотря на дорогу, заехал на встречку через двойную полосу. Он полез к ней своими лапами, похожими на лопасти снегоуборочных машин, которые собирают снег, чтобы перетопить его. Аля отталкивала его, сопротивляясь настолько, насколько ей позволял шок от осознания риска для жизни собственного поступка.

– Та еще штучка, – изрек попутчик, – У нас, знаешь, бывают приходят такие, им буддисточек подавай, таких как ты. А ты такая миниатюрненькая… очочки у тебя, идут к твоему бледнючему лицу. Ты у них нарасхват пойдешь, денежек срубим с тебя. Не переживай, детка. Он провел своей потной рукой по ее спутанным неспослушно-кудрявым волосам.

Они проехали по какой-то безасфальтовой дороге, где уже не было фонарей, а огни ночной видимости уже были не в силах осветить то, что должно было показаться впереди. Собаки больше не перебегали дорогу. А небритый мужик за рулем больше ничего не говорил. Он только сопел и постукивал Алю по коленке, как будто это была не она, а какое-то пластмассовое или деревянное приспособление для разрядки лишней энергии.

Они подъехали к чему-то – очертания были похожи на старую халупу. Он открыл дверь, вытянул ее за руку и за ногу из автомобиля. Она куда-то шла, точнее, двигала ногами. Впоследствии она никогда не могла вспомнить то место. Аля только помнила, что какая-то девушка с исцарапанным лицом подошла к ней и сказала: «Я каждый день царапаю себе лицо, чтобы меня не выбирали, а меня все выбирают и выбирают. Теперь тебя будут выбирать. Я вижу – ты красивая».

Аля бросилась куда-то в сторону, ударила кого-то ногой. В каком-то маниакально-аффективном припадке ноги ее понесли в лучших традициях спортивных забегов.

Она бежала и слышала, как сзади что-то страшное пыталось настигнуть ее. это страшное тяжело дышало. И оно дышало все тяжелее и тяжелее, а потом тише и тише, и Аля старалась удалить от себя это, и бежала еще быстрее, и потом перестала слышать ужасный звук отдышки, переходящий в хрип.

И вдруг она увидела сквозь кусты какой-то мелькающий свет и бросилась туда, как мотылек на огонь. Аля почти оказалась под колесами автобуса.

Он остановился в нескольких миллиметрах от ее хрупкого тела, которое хотели кому-то продать. И она стала бить по стеклу изо всех сил, вроде даже разбила его, потому что по пальцам текла кровь. Увидев, что дверь открыта, она впрыгнула на ступеньки. И почему-то крикнула: «Где мы?». А потом: «Едем! Едем! Пожалуйста, едем!», хотя автобус уже набирал скорость.

Никто не говорил ни слова так, будто боялся что-то сказать, как показалось Але. Она посмотрела вокруг и увидела мужчин разного возраста, от чего сразу перехватило дух. Сбежать от одних, чтобы попасть в лапы других?

– Мерзавцы, – куда-то в сторону пробубнил один из них.

– Что? – не поняла она. И, пересекая взглядом автобус, наткнулась на автора обвинения.

– Ты будешь богатой и известной, – тихо сказал седеющий блондин, который наблюдал за ее глазами.

Аля тупо посмотрела на него, пытаясь понять, имеет ли это какое-то отношение к проституции. Не утруждая себе рискованной возможностью подумать о дальнейшем развитии событий в эту ночь, она оставалась на месте, хотя из-за усталости почти не чувствовала ног.

Один из мужчин подошел к ней, взял за руку и помог удобнее усесться в кресло. Кресло было вполне ничего, хотя без подогрева. Это был какой-то экспресс-автобус.

Они проехали бетонные прямоугольники, за которыми появились трех-этажные и двухэтажные прямоугольники – в темноте эти места были похожи на геометрию без ошибок. Было слишком темно, чтобы разглядеть какие-то детали.

Ее мечтой было ехать в никуда – ехать долго, очень долго и без остановок.

Только в свете редких фонарей можно было увидеть лица пассажиров, которые дремали или листали иностранные брошюрки с видами европейских городов. Она думала, что, может быть, это были иностранцы. Ее одновременно напугала навязчивая мысль, что это иностранные сутенеры. Но она отогнала ее, как отгоняют надоедливого комара, которому так и не удалось вкусить крови.

Она поняла, что они где-то за городом, в городишке противоположном тому, где жила она. Эта поездка должна была скоро закончиться.

Сейчас Аля смотрела на мелькавшее в окне, исследовала, насколько это возможно, засохшие деревья, которые стали попадаться чаще, впадая в транс. Она погружалась в темноту, окутавшую автобус, и лишь редкие огни нарушали затуманенное стрессом бессознательное течение ее мыслей.