Екатерина Кариди: Испытание

Борисову пришлось попотеть, пока нашел всех тех, кого с Сениной подачи они в бордели продали. Из семнадцати девушек трое вышли замуж за своих покупателей, еще пятеро сами теперь владели заведениями, остальные девять пока «работали», но, надо сказать, стали звездами сексиндустрии. Интересное дело, ведь к этому тоже талант нужен. Без шуток. Хорошо, что не погиб, не пропал никто. Повезло. Видать, рука у Сени все-таки была легкая, выражаясь фигурально.

Однако к делу. От 25 миллионов баксов Сениных, так сказать, за моральный ущерб, никто не отказался. Трое из тех, что «звездами» работали, решили оставить промысел, и на предложение Марии Ниловой устроить семейную жизнь откликнулись и приехали в замок, под ее стальное крылышко. Остальные ничего не захотели менять.

Анна… Она вернулась в общество под своим именем, длительное отсутствие оправдали путешествиями, экспедициями и т. д., да и вообще, внезапно проснувшейся эксцентричностью характера. Замуж за своего Майкла так и не вышла, не смогла. Тот не обиделся, между ними уже и ни о какой любви не было речи, а вытащить Анну он хотел из чистого принципа и чувства национального превосходства. В общем, он ее и дальше опекал по дружбе, а она долго-долго лечилась в психиатрической клинике от депрессии, что, учитывая обстоятельства, никого не удивляло. Удивить могло лишь то, что она горько оплакивала смерть своего похитителя и никак не хотела смириться с тем, что его нет. Пусть бы был, чудовище или нет, любил ее или нет, но был. Кто поймет женщин…

Две подружки-блондинки, теперь по новым документам они были сестрами и звали их Света и Наташа, уехали сразу. А вместе с ними и индианка, получив новое имя Мая, (что значит иллюзия, был в этом некий тайный смысл). Света и Наташа купили себе дом в Сочи. Как раз такой, какой для них Саша строила. Ну, почти такой, чуток побольше, и занялись каждая своими любимыми делами, одна марины рисовать, другая рыбок разводить. А Мая решила выучиться на врача-педиатра, это была ее голубая мечта. Сняла квартиру, подала документы на подготовительный в колледж при Меде. В общем, жизнь заладилась у всех троих.

Тогда, после смерти Мошкова, каждая получила не только деньги, естественно, им отошли все подарки, что он делал. И да, те самые заветные ошейники. Осталось бесхозных три, Риткины изумруды, нефритовое колье Ван Ли и Радужная змея, которую носила Саша. Арсений распорядился Радужную змею в музей отдать. Пусть лежит на витрине Чтобы никому не досталась. Поскольку насчет остальных распоряжений не было, их Амалия, бывшая номер 13, выкупила, для коллекции. Ей самой было впору музей открывать.

Вот так, вроде был забот полон рот, а через год разлетелись все подопечные Стальной леди по своим гнездам, и осталась она почитай, одна. И ведь скучать по ним начала, привыкла к девчонкам. Сейчас не пристроенных было всего две девочки, да еще в замке жить осталась немка Амалия, это которая кондитерскую при гареме открыла, так при своем бизнесе и осталась. Вышла замуж за зама по снабжению.

Девочки часто ей звонили, она им тоже. Срослись, стали как родные. Смешно сказать, звонили ей, докладывали, совета спрашивали. Совсем мамочкой стала.

Где-то в марте приехал один мужик арабской наружности, какой-то князь из Марокко, покупать себе женщину. Две-то девочки еще оставались. Говорил, кстати, на русском, очевидно, учился у нас. Ну, Мария Андревна ему вежливо, но железно предложила пересмотреть свои взгляды и, если он имеет определенные намерения, если, он кого-то имеет в виду, и опять же если он этой даме понравится, то может свататься, как честный человек. А сама наблюдала. Мужчина рослый, сухой, весь как будто отлит из металла, ни одного лишнего движения. Темная кожа, большой крючковатый нос, глаза темные, полуприкрытые веками, глядят расслабленно, как у крупного хищника, тонкие губы иногда чуть кривит улыбка. Урод, блин, джин, но красивый. У нее возникло странное ощущение тревоги, страх самки перед самцом. Когда поняла, смачно плюнула про себя и уставилась на него с вызовом. А мужчина вдруг выдал:

— Я уже выбрал женщину, это будешь ты.

У Марии дыхание перехватило от его наглости, а этот тип, нисколько не смущаясь, продолжил, глядя на нее из-под ресниц:

— Ты вся как стальной клинок, ты будешь звенеть в моих объятиях, — и под конец добавил совсем уже ужасную вещь, — Когда я сниму с тебя все одежды.

Мадам Нилова вспыхнула от смущения как девчонка. А злодей сказал: