Екатерина Кариди: Испытание

Он ведь четко осознавал, что болен. Хорошо еще, спасибо Саше, смог разглядеть свою болезнь. Потому что бороться с подобными вещами — все равно, что бороться с наркотической зависимостью. Крайне трудно, практически невозможно. Но, отдельным людям это все же удается. Правда усилий требует нечеловеческих, и понимания со стороны близких.

У Арсения-Максима часто бывали приступы тоски и ненависти к себе. Постоянная война с самим собой за право называться человеком. Он много раз прокручивал в уме свою жизнь, пытаясь найти, и не находя себе хоть какие-то оправдания. О детях своих, которых оставил в той жизни, думал, о том, что отец он никудышный. Еще были тяжелые моменты, когда всплывали воспоминания об отце, о матери, о женщинах. И чувство вины за свое моральное уродство, не отпускавшее его ни на миг. Притупится на время, а потом снова грызет. И от постоянной нехватки денег, да от приниженной самооценки тоже ведь настроение не улучшается, но терпел, сцепив зубы.

Зато жил. Саша в такие моменты, видя его терзания душевные, становилась для него всем, матерью, сестрой, судьей, служанкой, преданной рабыней, готовой на все, лишь бы забрать его боль. А он ради нее готов был терпеть что угодно, он ведь с самого первого дня был ее рабом. Странная, конечно, пара, иначе, как мазохистами их и не назовешь. Но так уж выходит, если люди делают это друг для друга добровольно — это любовь.

Чего ей стоило заставить Сеню принять в себе то, что его таланты к руководству и предпринимательское чутье — это нормально и достойно применения. Потому что в новой жизни он вовсе пытался отказаться от амбиций, считая их частью личности того, которого он хотел уничтожить и забыть. Пока вернула мужику веру в то, что делать карьеру не предательство самого себя, а наоборот шанс для развития, мозоли на языке натерла психологические семейные беседы вести.

Конечно, Александру беспокоило, не всплывут ли у Арсения старые замашки. Не пережила бы она, если вдруг по бабам опять пойдет. Этого точно не пережила бы. Даже как-то сказала ему в шутку:

— Будешь мне изменять, я тебя своими руками убью.

А он глянул на нее и ответил просто:

— Ну, того, кто тебе изменял, я уже сам убил. Не о чем беспокоиться.

И действительно, после пережитого его вообще на других баб смотреть не тянуло, не то что налево ходить. Катарсис, знаете ли.

Всю скромную церемонию бракосочетания имел место некий разговор двух умных женщин:

— Ну что, мамзель Савенкова, вы как, довольны жизнью?

— И не спрашивайте матушка! Лопаюсь от счастья!

— Э, не забрызгайте окружающих…

— И кстати, я теперь уже вам не мамзель Савенкова, я мадам Алексина. Учтите.

— Да… как-то внезапно это произошло… Я толком и не заметила…

— Ну, признайся уже, что ты счастлива, как дура.

— Ох, признаю, ох, признаю!

Что делать человеку, если у него слишком много денег? О, на первый взгляд ответ очевиден. Надо быть счастливым.

Собственно, это и должно быть главной целью в жизни — быть счастливым. Но то в идеале. А в реальности, иногда (точнее часто) случается так, что именно большие деньги мешают обрести маленькое человеческое счастье. Так вот, если огроменные бабки мешают жить, и превратились в подобие чемодана без ручки, который и нести тяжело, и бросить жалко, может уж лучше бросить их к чертовой бабушке? Куда легче будет жить налегке. И постараться отнестись ко всему с юмором.

Ведь чувство юмора — великое чувство, очень помогает в критических ситуациях.

Господину Борисову, кстати, бабки не мешали жить нисколько. Правда, у него с чувством юмора все было в порядке, и заскоков тоже не было, просто жил себе и радовался. Ну, так, пискнет совесть иногда, да и замолчит. Тем более, что обязательства свои он все же выполнил. И, что интересно, Борисов не переживал за Арсения Мошкова, которого кинул в свободное плавание практически «голым». Арсений ведь вырос на его глазах. И вот это вот становление его личности, произошедшее под уродливым влиянием Васи Склочного, он понимал прекрасно.

Да, он относился к молодому человеку очень даже по-человечески, но он же видел, что тот живет, словно летит в пропасть. И странные привычки, и этот непонятный, гипертрофированный сексуальный аппетит тоже из той же оперы. Непрерывное стремление взять от жизни еще и еще, и еще. Больше денег, больше женщин, больше, больше, больше… Пока не останется, как в Васе, вообще ничего человеческого.