Оксана Вздорик - Без памяти. Роман-размышление о женском счастье

И вот мы уже зашли в подъезд. Мама отправляет меня за папой. Лифт не работает. У нее уже не хватит сил затащить вещи на седьмой этаж. Я бегу по ступенькам в шубке и шапке. Запыхалась. Не дотягиваюсь до звонка и начинаю стучать. Никто не открывает. Я все сучу и стучу, и не понимаю, почему же так долго. Слышно уже как мама сама поднимает чемоданы где-то на четвертом этаже. А дверь все заперта. Наконец-то… Шаги в длинной прихожей… Кто там? Я! Я! – кричу. Но замок не спешит открываться. Медленная долгая возня… щелк… и на меня смотрят удивленные не узнающие меня глаза. Честно, не помню, как он был одет, был ли небрит и был ли пьян. Мама потом говорила – был. Только пока он открыл дверь, она уже почти донесла чемоданы. Он не узнал меня. Отец не узнал меня… Что было дальше не помню. Как они разбирались с мамой. Как выясняли, почему он нас не встретил и вообще не ждал. Ведь он даже не понял, что за ребенок кричал ему «Я! Я!», пока не увидел маму.

Да… Я бы, наверное, тоже удалила такое из памяти… Ведь это практически предательство. Как после такого верить людям? Родной отец не узнал и не через 20 лет, а через месяц.

Лера стряхнула пепел – сигарета дотлела практически без затяжек. Все, что она сама помнила об отце, было вполне приятными воспоминаниями. Она помнила его худым и носатым. Больше всего ей нравился его нос – такой прямой, узкий, правильный, длинный. Его никак нельзя было назвать носатым в привычном смысле этого слова, но нос был примечательной частью его лица. Идеальной. Вообще все считали его красивым, и Лера, глядя на его фотографии в молодости тоже считала, что он был очень хорош собой. Самый близкий образ – актер Лановой – такие же брови и глаза, но у отца был более четкий подбородок и красиво очерченные губы. Именно их и еще овал лица Лера унаследовала от отца. Да и фигура у нее была явно не мамина. Мама то совсем маленькая – 143 см всего ростом и кругленькая и лицом и формами. Отец же, напротив, высокий, худой, с удлиненным лицом.

Еще с детва Леру мучил вопрос, как они целовались и вообще… при разнице в росте в 54 см? Т.е. фактически отец был на треть выше. Буквально. Их совместные фотографии в основном скрывали разницу благодаря ступенькам, стульчикам, скамеечкам. Только на официальном фото из ЗАГСА, где они стоят рядом без всяких уловок, видно было, что мама даже на каблуках папе ровно по грудь. Этакие Штепсель и Тарапунька. Что они нашли друг в друге? Как сошлись?

Лера задумалась… Кофе на дне чашки уже остыл, пить третью кружку не хотелось… Во рту все-таки образовался гадкий привкус даже после одной затяжки ментоловым чудом, и она решила смыть его чаем с чем-нибудь сладким. Сладкое вообще было ее слабостью в последние годы. Слава богу на фигуре это пока никак не отражалось – хороший тренер, бассейн и процедуры поддерживали ее тело в прекрасной форме. Итак, можно заказать любимый десерт – благо в этой кафешке его готовят не хуже, чем она сама. Тирамису дался ей не с первого раза, да и маскарпоне для этого чуда нужно было выбирать осторожно, зная производителя – неправильный сыр – и вся затея потечет и закончит свое существование в унитазе. Здесь Тирамису делали правильно, воздушно, сырно и не чересчур сладко.

В ожидании заказа Лера снова вернулась к тетради.

Прочитав Николаю Ивановичу свой первый случай, я поняла, что начала описание не с того. Николай Иванович попросил меня сделать подробное описание образа отца, их взаимоотношений с матерью и подкрепить это примерами.

Умный человек этот Николай Иванович. Так я и поступлю.

Сейчас, когда я пишу эти воспоминания, отец, Александр Федорович Ковальчук, уже умер. Много лет, как умер. Ему было всего 48 лет, когда разрыв селезенки – гроза алкоголиков – застал его на чужой кухне в городе Артем. Мы с мамой узнали об этом только через полгода. Он к этому времени уже жил один и я, тринадцати, четырнадцати, пятнадцатилетняя соплячка пыталась его общение с матерью ограничивать. Они приняли решение о разводе, когда я была в пионерском лагере. Точнее тогда они приняли решение разъезжаться и нашли вариант размена. Развелись они еще до моего рождения и жили вместе сначала потому, что нужно было получить квартиру, потом вроде как помирились, но второй раз в ЗАГС не пошли. Так что лет в десять я получила шок, обнаружив в пачке старых документов свидетельство об усыновлении меня любимой родным папашей. Но этот шок, мне кажется, скорее положительным, так что удалять это воспоминание не надо, вдруг уже после чистки памяти найду свидетельство опять, а вопросы задать будет некому.