Олег Рой - Через тернии в звезды, или Шапка Live

В отличие от молодого поколения, сплошь в джинсах и футболках с принтом мультфильма «Ну, погоди!», пожилые дамы были приодеты в летние платья и шляпки. У Сказительницы и Нины соломенные с цветочками, у Марии Ивановны широкополое произведение итальянского мастера.

Конечно же, первым делом Красная Шапочка сфокусировала взгляд на Волке, сидящем между оператором Потапычем и председателем Борисычем, но девушку, замахав рукой, позвала Плотва.

– Оленька, я тут!

Волк промолчал.

Пришлось садиться рядом с подругой, с костюмершей-гримером Леночкой и Львом Львовичем.

– А когда выезжаем? – уточнил звукооператор Сема, с внешностью сенбернара и дрэдами до плеч. Он с громким причмокиванием отпивал пиво.

– Завтра с утра. Нам дают площадку для досьемок, а главное – нужно пробивать спонсоров. Ребята! – Лев Львович поправил свою ковбойскую шляпу. – Скажу честно, у нас опять заканчиваются деньги!

Съемочная группа ответила на заявление тихим: «У-у-у».

Не слушая режиссера, Плотва наклонилась к Красной Шапочке:

– У вас здесь так интересно! Не зря я по совету Марии Ивановны метнулась на киностудию и купила пирожков. Сто штук, между прочим. Хочу у твоего папаши взять интервью. Как ты думаешь, он согласится?

То, что режиссер Брюковкин оказался настоящим отцом Оленьки, стало, пожалуй, вторым по значению событием последнего времени. Первым, конечно, являлась встреча с Владимиром Серовым-Залесским, называемым также Волком.

– Давать интервью – это часть работы режиссера и актеров, – проговорила Красная Шапочка, отвлекаясь от мыслей о Волке. – Согласится.

– А где наша горе-киднеппенша? – неожиданно спросила Сказительница. – Где эта актриска на букву «Б»? – Лариса Ивановна посмотрела сначала на подругу Нину, затем на Марию Ивановну. – Она же не хотела, чтобы меня в сериал приглашали! Не нравится ей, как я с нею разговариваю. Без заискивания!

– Людмила сидит в подсобке, то есть в гримерке, – отозвалась гримерша Леночка, как всегда, что-то штопая. – Она вместе с Сергеем Анатольевичем. Не знаем, что с ними делать. Вроде арестовали, а дальше-то что?

Допив свою бутылку пива, оператор Потапыч взял с земли вторую и скрутил крышку.

– Анатольевич хороший помреж, на нем вся массовка и второй план. Объемно снимает, убедительно, если со мной, конечно же, – добавил Потапыч.

– Его мы простим, – торжественно пообещал Лев Львович, умевший ценить талант, усугубленный не слишком большими финансовыми претензиями. – А что делать с Людой Людоедкой?

Женщины ехидно переглядывались, мужчины молчали. Кто усиленно курил, а кто допивал пиво.

Интуитивно прочувствовав нужный момент, из Клуба на крыльцо выбежала Люда. И тут началось представление с классическим заламыванием рук и с подвываниями в голосе. Одернув короткое платье, Люда пробежала три шага и пала пред режиссерским столиком, а заодно и перед медведем Михаилом, сидевшим рядом. Между прочим, открывая лучший вид на свое простирающееся едва ли не до пупа декольте.

– Простите меня, Лев Львович! Простите, все остальные! Прости меня, Володенька! Бес попутал! Позавидовала работе этой… Простите, друзья мои!

Давно зная «искренность» Людмилы, соратники по съемкам только скептически скривили губы, а звукорежиссер Семен слабо поаплодировал, показывая, что не верит ни одному слову.

Зато местное население смотрело на Люду с восторгом провинциалов, принимающих в гостях знаменитую актрису. Больше всех был впечатлен антигламурный Михаил Колмов.

Как же в это мгновение Красная Шапочка, наблюдая «за театральным этюдом» Людмилы, пожалела, что в школе уделяла мало внимания военной подготовке и не умела обращаться ни с ружьем, ни с автоматом Калашникова… А лучше бы с пулеметом «Максим».

Возможно, этот чудо-аппарат был в распоряжении Внутренней Богини и почти наверняка имелся в необозримых загашниках Разумея Занудовича. Но Девочка-девочка являлась убежденной пацифисткой, а Разумей и Богиня посчитали желание хозяйки расстрелять бывшую соперницу эффектной пулеметной очередью дурью. А жаль. Красная Шапочка шмальнула бы раза три, для верности. Виртуально, конечно же.

– Перестань ревновать, – у уха Красной Шапочки тепло зашептал голос Волка.

– Я не ревную, – уверенно соврала девушка.

– Я забираю Людмилу к себе, – неожиданно прозвучал рык Медведя Михаила.

Вертящий в руках сигару, которую он никогда не прикуривал, Лев Львович от неожиданности выронил ее на колени.