Анна Гвидичи - Заложница олигарха

По нему не поймешь. Рожа кирпичом и тон холодный. Не стал поручать пленницу своим амбалам, лично правила зачитывал. Конечно, такое развлечение нельзя пропустить. Живая мартышка. Мышь лабораторная для опытов и экспериментов. На дыбу подвесишь – дергается. Свяжешь, все равно дергается. Потеха, да и только.

Он, кстати, не представился. Гену по имени назвал, а себя никак. Мистер Никто. Будто он от этого невидимкой станет или я в полицейском участке морду его на фотографиях не узнаю. Плевать, что отбрешется, я все равно заяву накатаю. Мне это важно даже больше, чем выжить.

Нет, вру, меньше. Жить хотелось так, что зубы сводило. Не готова я к деревянному ящику и скорбным лицам родных. Значит, нужно быть осторожной и грамотно притворяться. Наблюдать, запоминать, вынюхивать. Чтобы позже при удобном случае сбежать.

Я попыталась размять затекшие ноги и руки, но сделала только хуже. Где-то неловко повернулась и шею защемила. Боль, едва ли меньшая, чем от пыток, прострелила до груди. Черт, как же развернуться? Нужно комнату разглядеть. Сейчас, сейчас. Боль пройдет, и я снова попытаюсь. Плечи после дыбы саднило до сих пор, от веревок синяки остались. Я их не видела, но знала, что они есть. Героическое усилие пополам с кряхтением, и я у цели. Перевалилась на другой бок. Уф, аллилуйя!

Комната маленькая, но чисто прибранная. Кровать, стол, окно, еще одна дверь, видимо в санузел – все, как обещал похититель. Но толку от санузла, если я связана? Даже если с кровати свалюсь и, как гусеница, доползу до него, на унитаз не залезу. А хотелось уже очень. Мочевой пузырь не бездонный. Делать под собой лужу я не планировала. Гену звать? А это считается криком без повода? Нет уж. Повод есть и он железобетонный.

– Гена! – крикнула я в пустоту. – Геннадий!

Гулкое эхо отразилось от пустых стен. Выкрасили их в розовый цвет, будто детскую готовили для ребенка. Стекло в окне пленкой заклеили или оно само по себе было матовым. Стул возле стола поставить забыли, а может, специально убрали. Правильно, его можно бросить в окно и разбить стекло. Если снаружи не приделаны решетки, то путь к бегству готов. Стол бросить уже нельзя. Он широкий и тяжелый, как кривоносый амбал.

– Гена! – проорала я, надрывая связки. – Я в туалет хочу!

Вторая фраза получилась намного тише, и едва она окончательно растворилась в воздухе, снаружи снова заковырялись в замке. Я вывернула шею, чтобы разглядеть тюремщика, но в проеме открывшейся двери появился хозяин дома.

Первой мыслью было: «Черт, я влетела!» Теперь он захочет надолго заткнуть мне рот, чтобы больше не орала. Страх перед новой болью загонял в панику. Какого хрена он лично приперся, а не помощника отправил?

– Я запретил кричать, – холодно сказал манекен в деловом костюме. – Недостаточно четко выразился? Прикажешь снова тебя наказать?

Зашел в комнату и нарочито медленно закрыл дверь. Она не скрипела, но эффект был, как в фильме ужасов. У меня зубы застучали, озноб пробрал от копчика до затылка. Я смотрела на руки своего палача не отрываясь. На этот раз на пальцы. Длинные и аккуратные, как у пианиста или хирурга. Насколько они сильные? Сможет ли задушить голыми руками, если захочет?

Да какой там задушить, меня сейчас только тронь, я взвою. Даже тени его боялась. С Геной за спиной легче было. Дремала где-то на задворках сознания надежда, что перед подчиненным особо зверствовать не будет, чтобы сохранить лицо и репутацию адекватного человека. Но наедине со мной ему никто не мешал явить подлинную сущность. Накормить своих демонов моим ужасом. Мне казалось, что с каждым шагом он улыбался чуть больше. Уголки губ подрагивали, но потом возвращались в прежнюю прямую линию. Крался, как хищник.

– В туалет хочу, – повторила я дрогнувшим голосом. Во рту пересохло, язык к небу прилип. Раз уж он задал вопрос о наказании, значит можно отвечать. – Не под себя же ходить.

– А что такое? – издеваясь, усмехнулся он. – Дискомфортно будет?

– Вонять будет, – огрызнулась я в ответ, чувствуя, что от паники дрожат связанные руки и ноги. Кровь в висках застучала, скоро задыхаться начну. Не нужно дразнить палача, но черт, выпады в его сторону хоть как-то отвлекали от страха. – Кому-то убирать придется. Постельное менять, комнату проветривать. Зачем лишний труд? Я не хочу мешать Гене охранять меня, шеф.

Он поморщился на обращение. Или на моё предположение об уборке? Толпу прислуги я в доме не заметила. Я вообще здесь никого, кроме него и Гены, не видела. Еще один амбал и водитель не в счет. На уборщиц они одинаково не тянули.