Мила Дрим - Роза пустыни

– Я увидела сегодня его впервые, – бросив на старца быстрый, холодный взгляд, ответила она.

– Лжешь! – завопил Саид. – Ты – одна из нас! Забыла о наших обрядах, Роксана?

В зале повисла тишина. Роксана вся сжалась от услышанного. Ее язык онемел, и не одна разумная мысль не шла в ее голову. Дауд посмотрел на покрасневшего Саида, затем перевел задумчивый взор на молодую женщину.

– Тебе есть что сказать? – вопросил он, обращаясь к Роксане.

– Лишь то, что я не собираюсь оставаться женой многобожника, ибо это – харам для мусульманки, – устремив взгляд прямо на Дауда, ответила молодая женщина. Мужчина чуть сощурил глаза, силясь понять, откуда у него появилось странное ощущение, будто он уже видел когда-то подобный взгляд.

Он кивнул головой, принимая ее ответ, затем продолжил:

– Почему же тогда мусульманка танцевала для столь отъявленного лжеца?

Ресницы Роксаны дрогнули, но глаз своих она не отвела. Когда женщина ответила, голос ее звучал печально:

– Потому что Саид заставил меня это сделать. Двух своих жен – он сберег. Меня же, ту, которая не пошла за ним, он решил таким образом унизить и наказать.

– Лгунья! – вскрикнули в один голос, Малика и Амира. – Змея проклятая и завистливая! Ты наговариваешь на нашего господина!

Обстановка накалялась, но Дауд сохранял спокойствие. Он был проницательным человеком, обладавшим невероятным чутьем. За годы, что воин пробыл в войске Халида, он многое успел видеть – и предательство, и коварство, и лживые клятвы, и лицемерие…

– Почему бы женщине не открыть лицо? Быть может, она уродлива? – крикнул кто-то из собравшихся.

Роксана вся напряглась. Затем, раздался ее голос:

– Я покажу свое лицо после того, как будет вынесено решение относительно моей участи.

Она не договорила – оставив слова, повисшими в воздухе. Молодая женщина не хотела открывать лицо по многим причинам: она не хотела быть искушением для собравшихся, она не хотела, чтобы Дауд выносил решение, уже зная, кто перед ним стоит. Нет, не время, и не место.

– Лживая змея! – выкрикнула Амира, окидывая Роксану презрительным взглядом. – Что, боишься, кому-нибудь понравиться из этих мужчин? Кому ты нужна – бесполезная, холодная и пустая!

Роксана дернулась от ее слов, словно получила пощечину. Но не заплакала. Подобные слова были не новы для нее. Она молчала. Стояла ровно, с идеально прямой спиной. Ей было страшно, но уже не столь сильно, потому что теперь молодая женщина была уверенна – Саид больше не сможет унизить ее более, чем в этот вечер.

Дауд шагнул к Роксане, окидывая ее задумчивым, лишенным каких-либо чувств, взором.

– Твоя самая большая мечта, женщина? Озвучь ее.

Она взмахнула ресницами, а затем ответила взволнованным, полным искренних чувств и стремлений голосом:

– Умереть с шахадой на устах, и быть в раю с теми, кого я люблю.

На миг, Дауд сомкнул веки. Их мечты были похожи.

– Невиновна, – вынес он свой вердикт оглушающее, громким голосом.

Раздался гул в зале, преимущественно, полный облегчения. Хотя бы одна женщина оказалась благочестивой! Но были и крики, проклятия и плач – это жены Саида изливали свою горечь и ненависть.

– Уведите в темницу! – холодно приказал Дауд, взмахнув властной рукой в сторону вероотступников. Дети цеплялись к своим матерям, напуганные, а матери прижимали их к себе, тогда и их сыновей отправили вместе с ними – пусть побудут вместе последнюю ночь. На рассвете они расстанутся навсегда.

Всего – около шестидесяти человек отправились этой ночью под заключение. Как только предатели были уведены из зала, предводитель воинов начал раздавать приказы своим людям – те торопливо выбегали, спеша выполнить поручение своего лидера. Дауд подходил к гостям сегодняшнего, обличительного пира и задавал им вопросы. К счастью, среди оставшихся было всего лишь двое мужчин, которых так же было приказано отвести в темницу.

А Роксана, Роксана все стояла посреди зала, уставившись в одну точку перед собой. Ей не верилось, что все так случилось – все изменилось за одну ночь: ее муж был обвинен в предательстве, она избавилась от него, ее признали невиновный, и… Дауд оказался живым.

Он изменился. Все-таки прошло четырнадцать лет. От той мальчишеской улыбки и какой-то легкости не осталось и следа – мужчина возмужал, без сомнения, набрался опыта, ожесточился и стал подобен неприступной, высокой, смертельно опасной скале. Любой, кто попытался бы постичь эту скалу, сорвался бы вниз, разбиваясь насмерть. В его движениях, взгляде, голосе и даже в том, как Дауд просто стоял, проскальзывала энергия власти, силы и опасности.