Вероника Орлова - За зеркалами 2

– Ты пришёл снова, сын мой.

Отец Энтони прячет доброжелательную улыбку за густыми усами.

– Как всегда в этот день, – мальчик пожимает плечами, бросая украдкой взгляд на просвет между ширмой и стеной, в который видно было степенно вышагивавшего Барри с руками, заложенными за спину.

– И снова не собираешься рассказывать мне ни о чём существенном. Ты просто пришёл, так ведь?

– Я просто пришёл, – согласился, рассматривая тёмно-синюю ткань, висевшую прямо перед ним. Кажется, с прошлой недели на ней появилась новая затяжка.

– Хочешь, говорить буду я?

Спрашивает, хотя знает, что именно за этим мальчик и приходит в церковь. Потом. Говорить правду о себе он начнёт гораздо позже. А пока он шёл сюда за ощущением умиротворения, мерно разливавшимся под кожей и приятно согревавшим грудь, и за сказками об Иисусе, которые отец Энтони, правда, упорно отказывался таковыми признавать. Плевать. Мальчика тоже называли совершенно не его именем, и, обладай он на самом деле хотя бы частью всех тех способностей, которыми обладал этот самый сын Господа, Анхель никому и никогда не позволил бы убивать живого ребёнка ради воскрешения уже мёртвого. Но когда-нибудь, он был уверен, когда-нибудь он сможет отправить к любимому сыночку обоих родителей. Уж он-то точно воспользуется своей силой. Когда-нибудь он, наконец, станет свободным.

Мальчик не знал, что он снова ошибся. А мужчина, спавший на кровати, знал. Именно поэтому его глаза всё так же заметались под закрытыми веками ещё быстрее. Он знал, что совсем скоро начнутся самые страшные его воспоминания».

***

Я предвкушал свою встречу с Евой так, как предвкушает умирающий от жажды появление оазиса в жаркой пустыне, когда першит в горле от сухости и в кровь растрескались губы. И кажется, что всего один глоток воды способен вернуть тебе силы, всего один глоток позволит вновь почувствовать себя живым. И да, я всё чаще ощущал себя именно мёртвым вдали от неё. Как бы ни злило, как бы ни раздражало это чувство, но я с маниакальной скрупулёзностью представлял себе выражение её лица, когда я спущусь к ней. Невольно улыбнулся, думая о том, что навряд ли что бы то ни было удержит мою Еву от желания вонзиться ногтями в лицо или содрать скальп с моей головы. Впрочем, я разочаруюсь, если вместо моей гордой и, чего уж скрывать, изрядно разозлённой девочки, встречу покорную молчаливость. О, какой-какой, но покорной моя мисс Арнольд точно не является. Только в определённых обстоятельствах, при мысли о которых у меня сводило скулы от желания не просто увидеть её, но и сделать тот самый первый глоток. Покалеченными губами. Выпить до дна и смотреть, как извивается в такой же отчаянной попытке утолить собственную жажду она.

***

– Хочешь сказать, ты её не видел?

Томпсон стоял ко мне вполоборота, продолжая разглядывать гостиную. Остановился возле большого комода у стены.

– Я не хочу сказать. Я говорю, что я её видел в последний раз в день похорон Кевина.

Томпсон отвернулся и, слегка склонив голову, беззвучно зашевелил губами, видимо, читая корешки книг, стоявших на полке.

– Интересуешься классикой, Дарк?

– Представь себе, даже буквы знаю.

– Вот как?

– Выучился, читая ориентировки на себя на фонарных столбах. А ты у нас устроился в фонд помощи безграмотным бездомным?

– Ну, судя по всему, – он обвёл рукой комнату, – не такой уж ты и бездомный. Родственничек помог приобрести жильё? Или со своих бродяг дань собрал?

– Значит, я не угадал. Ты в налоговой теперь, Томпсон?

Он резко развернулся на пятках ко мне и, скривившись, раздражённо бросил:

– Не паясничай, Дарк. Я знаю, что вы с Евой встречались после похорон. В твоих же интересах не лгать.

– Я не лгу, – пожал плечами, рассматривая угрюмое загорелое лицо копа, – я, действительно, не видел Еву с того самого дня.

– Очень странно, – сказал язвительно, скорее, даже пренебрежительно, и я шагнул ему навстречу, испытывая желание заставить его проглотить язык за этот тон, – вы ведь в последнее время постоянно были вместе.

Мы навсегда теперь будем вместе, но тебе, тварь, об этом ещё слишком рано знать.

– И за кем из нас ты следишь, Томпсон?

– Я выполняю свою работу, – сложил руки на груди, – только и всего.

– А разве твоя работа не безопасность? Или просто любовь к подглядыванию?

Резко шагнул в мою сторону, у самого ноздри раздуваются в гневе, но при этом взгляд…я не могу определить, какой у него взгляд. Отклониться от его ладони, едва не схватившей меня за воротник рубашки, но продолжать смотреть в его лицо, стараясь понять, что именно смущает меня в его реакции.