Сергей Стреляев - Я твой пятый элемент

«Так что, если кому и извиняться, то ему».

– Может ко мне? – вернул девушку в ресторан.

Из туманной мглы пришло значение слов. Юля поежилась при одной мысли о близости с этим человеком. Хотя и случалось не раз… Но почему-то именно сейчас стало противно даже от одного намека об этом, затем и от самой себя. Она с ужасом вспоминала ласкающие ее губы: жирные, незнающие отказа ни в чем. Не менее отвратительными казались и подаренные ею самой ответные ласки. От белья, полученного у Ирины, и полученного именно на радость Андрея, потянуло холодом: «Нужно избавиться от него немедленно».

К счастью, Юля не сошла с ума, чтобы сделать это у всех на виду, и только поправила поддерживающие бретельки, жгущие тело огнем.

Напрягая все силы, она тщетно пыталась припомнить, когда и как напялила на себя белье, но и это событие осталось трофеем провала в памяти. Приняв невинный облик, непонимающе захлопала ресницами. Это не оттолкнуло, а, наоборот, разогрело молодого человека.

– Кошечка, я хочу тебя, – интимно прошептал парень, не оставляя Юлии выбора. – Теперь понимаешь? – добавил более настойчиво.

– Домой меня отвези, – грубо перебила девушка и тут же передумала, – хотя нет, сама доберусь.

Озадаченность на физиономии Андрея принесла странное наслаждение. Хотелось растоптать его, а затем наблюдать, как он ползает у ее ног. Ощущение власти усиливали эмоции, выраженные на лицах окружающих. Но и достигнутого показалось мало: «Этот упитанный и рыхлый, непременно должен страдать и желательно как можно сильнее».

То, что Андрей не страдал полнотой, в счет не бралось. Юля швырнула на пол подаренные цветы и, раздавив их ногой, вышла вон. Тянуло обернуться, посмотреть на последствия устроенной сцены. Но, для усиления эффекта, сдержалась. И без того знала: на Андрея укоризненно пялятся десятка два посетителей, молчаливо выражая ему презрение за нанесенную девушке обиду – иначе, что еще могло вызвать такое поведение с ее стороны?!

Наутро Юлю занимало другое: как объяснить стажеру свое вчерашнее помешательство, а именно, бегство? К счастью, он сам разрешил проблему промолчав. Избавленная от тяжелых оправданий, Юля не поскупилась на искренность, возможно, впервые за последнее десятилетие.

– Спасибо, – легко пожала крепкую ладонь, от чего сама и смутилась. Продолжим наше обучение! – успокоившись, с большим удовольствием приступила к повседневной работе.

И все же, при внешнем штиле Створова она тайно продолжала опасаться внезапного разговора.

– В этой строке заполняется номер…

Обоих оглушил рев походной трубы. Вздрогнув от неожиданности, Створов прижал к груди голову Юлии, прикрыл ее сверху руками. Мгновенный страх помешал почувствовать долгожданную близость. Каким-то образом всем сотрудникам удалось незаметно пробраться им за спину – не иначе как в присядку. Нацепив на себя веселые колпаки и вооружившись различными пищалками и дуделками, ребята то по очереди, то хором выкрикивали поздравления Створову. Таким неофициальным и амбициозным методом он принимался в их славные ряды.

Под аккомпанемент лавины неотвеченных звонков преподносились различные безделушки, наполнялись бокалы, резался громадный торт. Снова и снова, и разрозненно, и в особом порядке завывали телефоны, позабытые своими хозяевами. Феерия звуков технического прогресса и лесных птиц заглушала поздравления. Некоторые предусмотрительно поотключали аппараты, за менее прозорливых проблему решила громкая музыка, внезапно хлынувшая с потолка. Но даже ее порой перекрывал надрывный визг циркулярной пилы в соседнем, еще недостроенном здании.

– Поздравляю вас, молодой человек, поздравляю, – возник из ниоткуда главный бухгалтер.

Некогда изящная женщина, теперь походила на айсберг и размерами, и грузностью тела. Невероятной толщины линзы выдавали честного и заслуженного труженика. Наверное, она являлась самой «древней» персоной во всей многотысячной компании. Словно не желая признавать старости, женщина никогда не пропускала корпоративных вечеринок или любых других праздников.

Рядом с ней, едва дыша, стояла молоденькая девушка, только начинавшая преобразовываться в женщину, о чем красноречиво свидетельствовала не до конца сформировавшаяся фигура. И все же она уже вышла из возраста, в котором девочка хочет, чтобы ее называли девушкой, но еще не достигла времени, когда женщина мечтает, чтоб ее величали девушкой. В общем, ее возраст являлся пластилином, из которого пока лепился кто угодно. Не считаясь с юностью, она не желала отставать от других: носила не менее короткую юбку, чем у остальных сотрудниц, также бросался в глаза вызывающий макияж. Вплетенные в волосы, белые банты в сочетании со всем остальным делали ее игрушкой для ролевых игр.