Волга Муталиева - Лилии и Маяки

Эх, что за жизнь началась у Вирджинии! Вокруг нее всегда вились красивые свободные мужчины, некоторые из которых были отпрысками состоятельных родителей. От подруг не было отбоя. Все хотели гостить у нее и принимать участие в творческих вакханалиях. Пить, есть и изменять действительность за ее счет. Но ей нравилась свобода выбора и жизнь в двадцать лет она воспринимала сугубо как эксперимент: пробовала все, что судьба подкидывала ей и подвергала лабораторным исследованиям самоучки. Размах ее изысканий и крепнущая слава у хиппи, среди которых встречались дети из соседних усадеб родного пригорода, донеслись за многие тысячи километров. И, когда слухи показались чудовищными, ее отец без промедления шантажом отозвал дочь с побережья свободы в скованный благочестием жителей туманный Альбион на детальный разбор будущего положения.

Она только-только вернулась из Индии. Ей было двадцать. Волосы ее золотились и не слушались парикмахеров. Вся она полыхала оранжевым загаром и источала бунт! Она была вынуждена благосклонно принимать приглашения с последующими ухаживаниями. И, разумеется, в сопровождении отца.

Знакомство с Мартином Эдвардсом состоялось в один из максимально скучнейших традиционных вечеров с чаепитием и игрой в бридж в доме его родителей. Было много гостей, мужчин и женщин. Меланхоличные плюшки с синюшным творогом и обреченно скисающее на глазах молоко буквально вытолкнули неприлично загорелую и деятельную Вирджинию в курительную, где можно было смахнуть маску притворства и приспособленчества, перевести дух и курнуть да запить глупость положения хересом.

Мартин, сидящий спиной ко входу в ушастом кресле с медицинским вестником в руках, затаил дыхание в момент, когда вихрь Вирджиния ворвался в помещение. Девица с грохотом закрыла за собой тяжелую добротную дверь, чиркнула спичкой и с упоением затянулась турецким табаком.

– Ну и скукотища! Эти мумии хотят меня завербовать в свою поганую секту! Ну уж нет! Этому не бывать! От них веет нафталином за ярд!

Дым и наэлектризованность девушки разрубали тишину и привычное спокойствие, предсказуемость и понятную Мартину статусную рутину каждого дня. Он выглянул и уверенно официально поприветствовал девушку, как воспитанный хозяин. Но он сам не успел представиться.

А Вирджиния, неверно трактовавшая нахождение и роль Мартина в курительной, плеснула и ему хереса, прикурила сигарету и воткнула ее в зажатые от робости мужские пальцы.

– Я – Вирджиния! Хелло! Предлагаю напиться и повеселиться! Отпразднуем уходящую молодость и споем гимн заскорузлой неповоротливой Британии с ее допотопными ценностями супружества! – она торопилась утопить разочарование обществом и до сих пор царившими архаичными приоритетами.

Они выпили янтарного хересу.

А потом еще.

И еще.

И много курили турецкий крепкий табак, пока Вирджиния агитировала за новую роль женщины в социуме.

А потом она его поцеловала. Он не сопротивлялся. И увеличили громкость радиоприемника. На всякий случай.

9

Спустя месяц Вирджинию снисходительно приняли в свой дом старшие Эдвардсы. Им ничего не оставалось, как безропотно благословить сына на брак с «дочерью цветов» в типичном английском поместье у реки Вей. Доктору тогда стукнуло уже сорок лет. В этом возрасте считалось уместным быть женатым и начинать полнеть на рыбных кеджери да домашних пудингах в ожидании наследника.

Вирджинии было двадцать, и она приняла предложение востребованного доктора медицины. Она все еще изобиловала творческими идеями, практическими попытками, мажорными пробами и с трудом контролировала свою страстную натуру.

Мартин и Вирджиния венчались по принятому обычаю. Платье поражало изысканностью и дороговизной. Корсаж прочно удерживал ее порывы от безрассудства. Равно как и разгоревшееся чувство любви к надежному и податливому доктору, старающемуся угодить удивительно живой и вдохновляющей жене. Его доброта и понимание не могли не найти отклика в сердце английской розы, он потакал ее начинаниям и снисходительно принимал предложения к проведению воскресного досуга, грядущим планам на медовый месяц и переоборудованию дома. Оба, конечно же, влюблялись, не замечая за снегопадами и треском камина всей глубины этой зрелой любви с привкусом карри и хереса.

Вскоре после судьбоносной встречи в доме Эдвардсов и последовавшим венчанием, Вирджиния получила известие о том, что надлежит прибыть в городок Парнем в штате Гоа и уладить некоторые финансовые задолженности с ожидающим ее или ее доверенного лица полковником Николасом Ф. Хэмсвордом. Он приплыл вдовцом из Польской Народной Республики на громадном лайнере в Бомбей для вступления в наследство, оставшееся от его скоропостижно скончавшейся жены от пневмонии. В штате Махараштра остался кусок земли с домом, у Реди-Форта, в полузаброшенной деревушке, в паре десятков километров от известной Вирджинии местности.