Наталия Никульшина - Кощей моей мечты

Мы выбрали место пооживлённее, да подальше от района, где живём, но я всё равно настояла на «маскировке». Работать будем в капюшонах, чтоб узнать нас было как можно труднее, а то знаю я этих слушателей. Начнут на телефоны снимать, в интернет выложат, а мне потом – в деревне красней. Мы же с Ником рассказываем там, что живём в Москве припеваючи, а тут такое.

Брат моё условие не одобрил, ему, тщеславному, хотелось славы, и Ник был готов получить её если на большой сцене, то хотя бы в метро. Но я была не согласна, и Никите пришлось смириться с капюшоном. Потом брат даже решил, что так лучше, стал вслух мечтать о том, как нас заметит какой-нибудь крутой продюсер, будет искать, чтобы предложить нам работу, и так выйдет даже приятнее. Так сказать, шумиха вокруг поиска таинственных талантов… в общем, Ник замечтался, а я не стала мешать ему наслаждаться пустыми иллюзиями. Я же понимаю, что ничего из того, что так желает мой брат, никогда не случится. Хотя бы потому, что продюсеры вряд ли пользуются услугами метро.

А насчёт моего страха засветиться у Ника было своё мнение, он мне не верил, когда я говорила, что не хочу, чтобы об этом узнали в деревне. Брат был уверен, что я переживаю о другом. О том, что Иван узнает. Блин, да конечно я переживаю! Кто хочет, чтобы твой бывший, у которого жизнь складывается прекрасно, узнал, что ты в метро поёшь, попрошайничая?! Нет, мы попрошайничать не собираемся, но… со стороны же оно так и выглядит.

В общем, помимо капюшона я спрятала волосы в толстовку, а на голову ещё и кепку надела, и Никиту заставила сделать так же. И теперь мы были прямо сама таинственность, голову опустить – и отлично.

Скромно расположившись у стены, мы с братом разложили на полу футляр от его гитары, чтобы туда принимать заработанное, и начали свой «концерт». Я поначалу дико нервничала, забывала слова, чувствуя себя так, словно я правда выступаю на огромной сцене, но потом, поняв, что на нас практически никто и внимания не обращает, мне стало полегче. Репертуар у нас сегодня был различный – мы присматривались, на что вообще реагирует народ. После пары бесполезных песен я порывалась уйти, но Ник меня остановил.

– Ты обещала! – прошипел он.

– Но бесполезно, посмотри! – я указала брату на почти пустой, за исключением мелочи, футляр.

– Пой! – рявкнул он, снова берясь за дело.

Я вздохнула и запела, а когда увидела в футляре первый полтинник – даже приободрилась. Где-то с середины нашего выступления стало ясно, что народ предпочитает слушать то, что сейчас популярно, что крутят по радио, ну а мы с братом умеем петь любые песни, лишь бы слушатели были щедры. К концу я совсем освоилась и думала даже открыться публике, получив заслуженные овации, но всё же решила, что не стоит этого делать. Вдруг, нас и правда кто-нибудь на камеру снимает, не хочу светиться и радовать Ивана тем, что без него у меня тут не особо…

Тряхнув головой, я допела последнюю на сегодня песню, и мы стали собираться. Никита уложил гитару прямо поверх денег, что мы успели заработать, и, схватив меня за руку, потащил к подъехавшей как раз электричке.

– Куда мы спешим?! – недоумевала я, едва поспевая за братом.

Ник ответил только тогда, когда мы устроились в конце вагона, но сначала подозрительно огляделся, пугая меня своим поведением.

– Мало ли…, – выдохнул он, видимо, не заприметив ничего опасного. – Вдруг, тут свои законы.

– В смысле? – так и не поняла я.

– В смысле, за каждый заработок в таких местах обычно надо платить.

– Кому?! – окончательно испугалась я.

Ник растянул губы в довольной улыбке:

– Ну, раз никто нами не заинтересовался – то никому.

– Это был первый и последний раз, тебе ясно? – тут же решила я. – Ещё нам таких проблем не хватало!

– Ой, не начинай! – цокнул он, закатывая глаза и отворачиваясь от меня, тем самым давая понять, что говорить на эту тему больше не намерен.

Да и пожалуйста, пусть себе отворачивается! Я-то всё равно уже решила. К тому же, денег в футляре не так уж и много, чтобы рисковать нашими жизнями.

На всякий случай тоже оглядев вагон, я повернулась к окошку, пытаясь успокоить себя, что чувство слежки и пристального взгляда, которые я испытываю сейчас на себе – всего лишь результат страха. Мне кажется, верно? Кому мы нужны?

А потом я заметила в окне ворона. В окне метро! В тоннеле было темно, но птицу было видно хорошо, у него даже глаза блестели! Они, разве, летают с такой скоростью? Но этот малый несётся, не отставая от электрички, да ещё иногда и голову в мою сторону поворачивает! Но этого же не может быть, верно? Откуда в тоннеле ворону взяться? Значит – снова кажется.