Маргарита Ардо - Как до Жирафа 2. Сафари на невесту

– О-о, бабушка, – простонала я, хватаясь за висок. – Я больше совсем пить не буду, можно?

– Ну как совсем? Совсем нельзя, а немножко-немножко сам Бог велел, – улыбнулась бабушка, поправляя складку просторного чёрного платья на широкой груди. – Он нам виноградную лозу послал. Не знаешь разве?

Знаю-знаю, в Библии было, только разве там речь шла о похмелье? Ни слова об этом не помню. А ведь оно есть.

Бабушка села в белое кресло напротив моей кровати. На круглом столике рядом стоял серебряный поднос с фарфоровым кофейником и двумя изящными чашечками, наполненными живительной жидкостью – кофе. Вот что на самом деле придумал Бог! Даже от запаха легче становится. На тарелочке бодряще желтели нарезанные аккуратно дольки лимона. Хм, вспомнился отчего-то Воланд из «Мастера и Маргариты», который подсовывал директору варьете в подобном состоянии запотевшую рюмку водки, хрусткий огурчик и паюсную игру. Я глянула на бабушку Алико. Она, конечно, женщина была солидная, но совсем не из воландовской группировки. Вон как по-доброму улыбается. Даже с сочувствием.

– Крепкий кофе поможет, Кати. Выпей, – сказала она.

И я послушалась. Потянулась к полупрозрачной фарфоровой чашечке и вдруг опомнилась: ой, а в чём я? В одежде спала?!

Глянула на себя и, обнаружив лифчик и полоску голого тела, дёрнулась прикрыться. Хлюп, и пятно чёрного кофе расползлось коричневым разводом на белом пододеяльнике. Ну какая же я неловкая! А бельё явно дорогое…

Во рту пересохло.

– Я сейчас застираю…

– Вай, пусть! Отбеливатель есть и горничная, – махнула рукой бабушка Алико. – Садись. Пей кофе.

– Но… прости, бабушка, я не хотела… честно, я… – при этом я пыталась поставить кофе обратно на блюдце, чуть не перевернула его, разбрызгала каплями кофе мраморную столешницу. Выронила одеяло, выставив напоказ еще и трусы, залилась краской, бормоча извинения и растерялась окончательно.

– Стоп! Сядь, Кати! – вдруг скомандовала по-генеральски бабушка Алико и ткнула указующим перстом на кровать.

Я моргнула. И замерла, как сурикат, лишь напоследок успев прикрыться пододеяльником. На внезапно грозном лице моей новоиспеченной бабушки, больше похожей на хорошо питающуюся царицу Тамару в летах, вновь появилась улыбка.

– Спокойно, Кати. Торопиться не надо.

Я кивнула.

– Простите, бабушка.

– Сердце мой, мы же договорились, что ты мне на «ты» говоришь.

– Да… – вздохнула я, повесив раскалывающуюся голову. Вспомнились треснувшие тонкие бокалы от моих вокализов. Как я ещё случайно не разнесла колонны в холле? Хотя, кто знает, что в том тёмном провале моей памяти, возможно руины и оглохший дедушка Вахтанг?

Бабушка достала откуда-то салфетку, вытерла пятна от кофе на столике, поставила ровно мою чашечку и подлила ещё из кофейника.

– Пей, сердце мой.

– Спасибо. – Но чашку в руки не взяла. Опять пролью.

– Ты что, маленький, расстроился?

Я мотнула головой и виновато улыбнулась. Бабушка Алико поднялась с кресла, слегка кряхтя. Взяла кофейник, подошла к изножию кровати. И вылила всё на матрас. Я отпрянула и вытаращилась на неё:

– Бабушка?!

Она весело махнула рукой:

– Давай сюда тоже свой чашка лей.

– Ой, зачем?!

– Ещё мой девочка из-за пятна будет расстроенный! Такой ерунда, вайме, а ты плакать!

– Я не плакать, – ответила я, ещё оторопев, но чувствуя, как что-то тяжелое из груди постепенно расходится.

– Почти. Я не глупый, хоть и говорить с акцентом. Вижу всё, – ответила бабушка и подмигнула: – Лей, давай, девочка! Можешь и чашку разбить.

– Совсем?! – удивилась я.

– Совсем. На маленький такой, маленький черепки!

Я даже рот открыла, совершенно изумившись, а потом глупо хихикнула:

– Жалко, красивая чашка.

– Тогда лей.

– Не могу…

– Почему? Рука болит?

– Это невежливо. И не интеллигентно.

– Вах! – воздела руки к потолку бабушка Алико. – Ты говоришь, что твой старый бабушка, мать твоего отца, невежливый?!

– Н-нет. Не обижайся, бабушка, это всё я! Я такая неловкая!

Бабушка подняла вверх указательный палец, слегка завернув руку, словно хотела просверлить потолок. Потом отошла к двери и распорядилась о чем-то на грузинском. Подошла ко мне решительно, как тихоходный танк, вручила в пальцы чашку и ткнула пальцем в постель.

– Лей, дорогой. Матрас тоже не жалко. У меня еще есть.

– А кровать?

– И кровать есть. Что нам тот кровать?!

Я растерялась, от принятия важного решения меня спасла пожилая женщина в платке и длинном платье, словно из фильмов Данелии. Она с грохотом втиснулась в дверной проём объёмным задом. Потом развернулась, довольная, краснощёкая, и оказалось что у неё в руках поднос с ещё одним кофейником. И вином в кувшине. Бабушка забрала у неё поднос и выпроводила гортанно. Женщина кивнула и скрылась, плотно прикрыв дверь.