Эллина Наумова - Будь моим отцом

– Я ее не помню. – Девушка наморщила высокий лоб, но он быстро разгладился. – Скорее всего, она прекратила общаться с мамой, как только вышла за своего замечательного жениха.

– Во всяком случае, некая осведомленная Клавдия была в Аниной молодости. Больше мне нечего тебе сообщить. Еще чайку? – Алла Константиновна давала понять, что закончила.

На самом деле она вовсе не была уверена в том, что Аня Тимофеева не добилась своего от одного из престарелых сластолюбцев. Этих-то пористой кожей лица, бесформенным носом и маленьким ростом не смутишь. Тем более при наличии остальных внешних достоинств. И при явном томлении девушки за двадцать. Роман со студенткой был опасен, но с интерном напоследок можно было и согрешить. Вдруг она проходила интернатуру там же, где начинала секретарем? Вполне можно было явиться к профессору и попроситься к нему в клинику на год. Своим, начинавшим за пишущей машинкой, поступившим, выучившимся, не отказывали. Уж помогать, так до конца. Если бы не существовало такого рода «мелкого блата», один «крупный» доконал бы социализм гораздо быстрее. А так все куда-то пристраивались и на какое-то время удовлетворялись этим. Потом обзаводились семьями, рожали, в заботах о потомстве умеряли амбиции. И начинали искать связи, чтобы пристроить детей.

Алла Константиновна помнила, что удивило их с Ленкой, когда та встретила уже обреченную Аню. Во-первых, новая квартира. Чистая комната на Петровке – это стильно. При условии, что вам не предстоит в ней родиться, вырасти, состариться и умереть. Конечно, мама Ани была инвалидом, трудилась на большом заводе и лет двадцать пять стояла в очереди на жилье. Сколько ни отодвигай человека, но до пенсии должны были осчастливить. И ведь свершилось тогда, когда дочь работницы заканчивала интернатуру. Совпадение? Или тот же «мелкий блат»? Если доктор наук лечил недужного директора крупного предприятия, то вполне мог намекнуть. Тогда начальник вызывал профорга, парторга и разражался монологом, вроде: «Что там у нас с Тимофеевой? Какая у нее группа инвалидности? Она грозится в ЦК жаловаться. Не доводите до неприятностей, впихните в сдающийся дом». Вариант, конечно, сомнительный и маловероятный, но чем черт не шутит.

Во-вторых, ведомственная больница. Если в получении жилья удача еще могла улыбнуться многолетнему нездоровому очереднику, то в адском деле распределения после окончания высшего учебного заведения она крепко сжимала губы и стискивала зубы. Тут божий подарок каменел в скорби по себе: в него никто не верил. Трудоустройством чада в ведомственное лечебное заведение бредили все родители студентов медицинских институтов. Премии, а то и тринадцатая зарплата. Льготные путевки в санатории, дома отдыха и детские лагеря. Длинный и богатый список распределяемого профсоюзами дефицита. Медикам перепадало не слишком много, но ощутимо больше, чем в городских учреждениях. Так что очутиться сразу после института даже в поликлинике без мощного блата Ане не удалось бы и чудом. Но чтобы таковой задействовать, уже недостаточно было быть просто опекаемой кафедрой выпускницей. А вот любовницей заведующего – пожалуй. Беременной любовницей – еще вернее. По срокам все совпадало. В семьдесят восьмом Аня Тимофеева поступила в институт. В восемьдесят пятом была интерном, потом еще год ординатором. В восемьдесят седьмом переехала в двухкомнатную квартиру (похоже, у ее матушки был нешуточный диагноз) и родила Леру.

Чувствительная дочь Ани и не слишком опытная, но явно талантливая кадровичка внимательно наблюдала за хозяйкой дома, в который так лихо ворвалась. Молодость уловила легчайшие колебания зрелости. И переиграла ее – изящно и быстро. Жесткая красивая тетка уже два часа откровенно прикидывала, что выгоднее для сохранения своего хорошего настроения – делиться информацией или утаивать. Наконец решила, что ее совести удобнее озвучить воспоминания. Так говори все, не дозируй слова по своему усмотрению! Явно ведь сидит и еще какими-то тайнами давится. Лера глубоко вдохнула, мысленно сосчитала до десяти и показала, что такое верх терпения. При этом ловко скрыла низ хитрости:

– Алла Константиновна, большое вам спасибо за все. Жаль, что не знаете, кто мой папа. Но я пила чай с маминой подругой. Вряд ли вы представляете, что это для меня значит. Я сильно вас задержала. Только если есть немного времени… Покажите мне институтские фотографии, будьте добры… Мамины пропали… А так интересно посмотреть на нее, на вас тогда…