Аля Кьют - О да, профессор!

– Не ссы ты так, Ритка, не завалит тебя Мефистофель! – проворчала Юлька, пихая меня в бок. – Ну, чего ты?

– Да задубела я уже, Юль!

Я обняла себя, пританцовывая на скромном весеннем солнышке. Ветер пробирался под короткую юбку, то и дело норовя задрать ее и продемонстрировать всему корпусу мои чулки.

Как знала, что нельзя верить прогнозу! Нифига еще не жарко, хоть и середина апреля. Надо было в джинсах и толстовке идти, а чертову юбку просто с собой взять. Переоделась бы перед сдачей, которую проклятый демон назначил аж на семь часов вечера! К тому времени в универе вообще ни одной живой души не останется.

А я окончательно превращусь в ледышку.

– Что делать, Ритк? – философски заметила Юля. – Практика показывает, что чем короче юбка на пересдаче у Мефиля, тем выше шансы!

– Не-на-ви-жу, – выбивали дробь мои зубы. – И курс этот, и немцев, и его самого!

Надо было пропустить этот год, как и хотела, когда меня на журфак не взяли, ничего страшного не случилось бы. Работала бы себе где-нибудь официанткой, а документы на следующий год снова подала бы.

Мечты-мечты. Родители не дали пропустить год, сказали, сама виновата, что профукала все сроки поступления. Не дали мне еще год гулять, спустя рукава, привели на филфак, где уж, конечно: никакого конкурса, никаких очередей! Потому что кому он вообще нужен этот филфак?

«Фак, фак, фак», – ответило эхо.

С тех пор с учебой у нас и не срослось. Я вроде и понимала, что уже этим летом могу подать документы и перевестись с филфака на недоступный журфак, но оценки, хвосты, долги тянули меня на дно, как камень несчастную Муму.

Пока долги не сдам – перевестись не смогу. Пока за ум не возьмусь – долги не сдам. А за ум я не возьмусь, потому что не-на-ви-жу филфак.

Фак, фак, фак!

Замкнутый круг, который я все-таки решила разорвать, когда выпросила пересдачу у Матвея Александровича, прозванного на потоке Мефистофелем за любовь к немецкой литературе и «Фаусту» Гете в частности.

Пора начинать ползти к своей мечте, Маргарита, как-никак апрель на носу!

Хотя судя по тому, что у меня сейчас пар начнет валить изо рта, апрель здесь даже близко не валялся. Самый настоящий февраль, так что достану чернил на чертовой пересдаче и зарыдаю от тоски и собственного экзистенциализма.

Как я буду сдавать лектуру этому фанату Гёте, если ни сном, ни духом в философии немецких книжников? Что ж, поэтому я и решила пойти по пути немецкого синематографа: юбку покороче, шпоры подлинней!

Вот и вся разгадка. Я-то к мечте ползу, но это не значит, что я и правда начну учить основы немецкой зубодробительной литературы. Десятки студенток филфака в коротких юбках не могут ошибаться! Хорошие оценки здесь зависят от длины юбки.

Вот и прыгала я в мини-юбке, пытаясь хоть как-то согреться, тщетно кутаясь в кожаную курточку, поверх белой рубашки с глубоким вырезом.

Не позволю я себя завалить! Да и препод из Матвея Александровича, как из меня филолог с красным дипломом. Сам-то он писатель, тот самый М. А. Тойфель, за каким-то чертом сосланный в университет на наши головы.

Ведь преподает параллельному потоку ту же литературу Василий Абрамович, мудрый старец, который и мухи не обидит, да и на студентов со своими немцами не наседает. Так ведь нет, обрушился на наши головы М.А.Тойфель.

Ох, помяни черта…

– А вот и Мефистофель! – радуется Юлька.

Вся аж подтягивается при виде его паркующегося автомобиля.

– Грудь вперед, задницу назад! – командует она мне. – Не то завалит, Ритк! И улыбочку, где твоя улыбочка?

Меня трясет от холода, но я выпрямляюсь и растягиваю рот в вежливом оскале. Матвей Александрович выходит из машины, как всегда с ног до головы в черном и хмурый, как грозовая туча. На лице привычная темная трехдневная щетина, пиджак нараспашку, а под ним черная рубашка. Экзистенциальная тоска, как она есть.

Вот ведь позер и звезда большой литературы. Не так ярко светит солнце, чтобы еще и солнечные очки носить.

– По-моему, он не в духе, – говорю я, глядя на то, с какой силой Мефистофель захлопывает дверь машины.

– По-моему, это его обычное состояние, – парирует Юлька. – Но как же черт хорош собой. Читала про его похождения в «Звездной жизни»? Говорят, он даже спал со всем составом группы «Серебро».

– Это же желтая газетенка, Юль, – закатываю я глаза. – Там могли написать, что он перетрахал всех эльфийек, и никто не потребовал бы доказательств.

Но, если бы этот год я проучилась на журфаке, то уже отправила бы в редакцию запрос на практику. Потому что плевать, что там ни слова правды на тех страницах, стажировка в «Звездной жизни» это не просто тащиться к мечте, это как катапульта. Раз – и ты уже среди своих. Лучше быть «акулой желтого пера», чем «книжным червем в синем чулке» на страницах немецких херов.