Кассия Сенина - Тени Парфенона

– И каким Зестос вам показался?

– Он хорошо служил, не торопясь и очень напевно. Должно быть, людям нравилось. – Киннам задумался на несколько секунд, припоминая. – Однажды я наблюдал, как он разговаривал с женщиной после молебна, она подошла что-то спросить. Мне кажется, он был добрым человеком, старался помочь людям… Это всё, что я могу сказать.

Вернулась Афинаида.

– Простите, – сказала она, вновь усаживаясь, – мне стало нехорошо.

– Как и сегодня утром, когда вы нашли тело убитого? – спросила Диана.

– Да, меня вытошнило там, – призналась госпожа Киннам, – а как вы… Ой, вы видели эти следы! – Она смутилась.

– Ничего странного, все-таки вы не гриб в лесу нашли, – успокоил ее Шекер. – Еще один вопрос: когда вы ждали там у тела «скорую», вы не заметили, были ли на пляже купающиеся?

– Прямо возле того места никого не было. Я нарочно огляделась – думала, может, кого позвать на помощь, но… Там же пляж такой, дикий… Может, кто и купался подальше, но за деревьями было не видно.

– Что ж, мы благодарны за сведения и больше не будем вас задерживать.

Хозяин дома проводил астиномов до дверей и сказал:

– От нас с Афинаидой в этом деле толку мало. Но я могу дать вам телефон нашей знакомой, которая должна знать Зестоса. Она прихожанка Парфенона, а в последнее время даже работает там.

– Как ее зовут? – Диана снова достала блокнот.

– Таис Куста.

На улице почти стемнело, но сад освещался хорошо: помимо фонарей вдоль дорожек, кое-где были протянуты гирлянды разноцветных светильников. Сладко пахло цветами. Теплая ночь обещала быть великолепной.

– У Киннамов определенно есть вкус и нет глупых претензий, – сказала Диана по пути к воротам. – Всё просто, но красиво. Хотя мебель дизайнерская, конечно.

– А ты чего ожидала, дворца в позднепалеологовском стиле, заставленного антиквариатом? – Шекер усмехнулся. – В наше время это уже дурновкусие.

– Не все так считают… Зато у Киннамов своя ложа в Мегарон-Холле, постоянный абонемент в киноклуб «Олимп», в бильярдную на Сигме, в Глифадский яхт-клуб и еще много куда, развлекаются и отдыхают они что надо.

– Ты что, следишь за их жизнью? – изумился Хош.

– Нет, просто иногда почитываю светскую хронику. А в прошлом году о них только безрукий не писал. Киннам шесть лет был самым завидным холостяком Империи, с тех пор как стал ректором Академии.

– В самом деле?

– Шекер, ты правда ничего о них не знаешь?

– Мне некогда следить за светскими сплетнями. Хотя, постой, я что-то припоминаю… Это ведь они нашли какую-то древнюю рукопись, якобы пятое Евангелие?

– Да! Папий Иерапольский, невероятная находка. Из-за этого тоже было много шума.

– Да, мои предки жарко обсуждали этого Папия. Я приехал к ним на Байрам, а у них споры – огонь!

– А им-то что до того? Они же мусульмане?

– Ну, как, досточтимый пророк Иса, новые сведения, то да се… Мать, конечно, больше отца подначивала, чем переживала, но он с приятелями долго эту тему мусолил. Даже меня пытался спрашивать, что я об этом думаю, но я, как водится, его разочаровал, сказав, что ничего не думаю. – Шекер усмехнулся. – Одни мифы, другие мифы, велика разница!

– Ты охальник! – Диана засмеялась. – А представляешь, сколько у христиан было толков об этом! Но о Киннамах судачили не только из-за Папия. Ректор женился на девушке, так сказать, с улицы, без роду и племени, своей бывшей аспирантке.

– Банально.

– Едва ли – для аристократа с родословной, уходящей черт знает в какую глубь веков.

– Да ладно, Ди, у нас нынче даже принцессы обручаются черт знает с кем.

– Тебе не нравится выбор ее высочества? – Диана насмешливо прищурилась.

– Какой-то итальянец! – Хош фыркнул. – Ничего не имею против итальянцев, но мне всегда казалось, что времена политических браков отошли в прошлое. А здесь явно была какая-то придворная интрига. Возможно, правы те, кто говорил, что принцесса стала частью выкупа за константинопольские сокровища. Или, по крайней мере, каким-то бонусом в сговоре Кантакузина и Враччи насчет сокровищ и нефтепровода через Эги. Только московская революция им явно спутала карты. Едва ли этот нефтепровод в будущем принесет большой доход.

– Ну, по крайней мере, за три года принцесса не передумала, значит, жених пришелся ей по нраву. Уже, вон, о свадьбе объявлено.

– Да? И когда же? Я всё пропустил, как водится.

– На последних Золотых бегах объявили. На Рождество поженятся.

– Понятно. Ну вот, я и говорю: Кантакузины роднятся невесть с кем, а Киннаму что мешает жениться на аспирантке? Красивая, ученая…