Кассия Сенина - Тени Парфенона

– И бывшая жертва секты Лежнева.

– Шутишь?!

– Нет! Афинаида тогда еще Стефанити проходила по делу Лежнева как свидетельница. Сначала ее даже заподозрили в соучастии, хурриты именно ее оставили в тоннеле с бомбой, когда убегали.

– Вот оно что. Тогда у нее должны остаться не самые приятные впечатления от общения с астиномами. Скандальная была история. Недаром муж так жестко ограждает ее от лишних расспросов.

– Идеальный муж!

– Завидуешь?

– Хм… Не совсем то слово. Для смертных глупо завидовать небожителям.

– Они не небожители, Ди. И если с ними случится то же, что с Зестосом, их точно так же отвезут в морг на вскрытие, а мы будем расследовать их дело. Но лучше пусть живут долго и счастливо. Тем более что у них для этого есть все условия.

Вскрытие, результаты которого стали известны поздним вечером, не принесло почти ничего нового. Священника убили примерно в шесть утра, он умер мгновенно, тело недолгое время лежало между задними и передними сиденьями автомобиля. Обнаруженные на теле частицы обшивки отправили на экспертизу с целью установить марку машины.

– В желудке у убитого ничего не было со вчерашнего вечера, – сообщил Шекер напарнице по телефону, просматривая присланный по электронной почте отчет патологоанатома.

– Естественно, ведь он шел в храм на литургию, – заметила Диана. – Православные перед причастием не едят с полуночи.

– Вот как?

– Таковы их правила.

Диана на удивление много знала о православии, хотя не посещала церковь, не соблюдала никаких христианских обрядов и правил, да и крестик не носила. Однажды Шекер спросил, откуда у нее столько познаний о христианстве. Ответ был односложен: «Читала». Напарница не была распахнутой душой и очень скупо делилась сведениями о себе. Шекер не настаивал: каждый имеет право на личные тайны.

– Давай я завтра утром съезжу поговорить с вдовой Зестоса? – предложила Диана.

– Езжай. А я отправлюсь в Парфенон.

Хош допоздна изучал досье клира и работников Парфенона, то и дело мысленно ругаясь. На данный момент почти все эти лица могли быть подозреваемыми, и их оказалось слишком много: помимо самого митрополита Афинского, восемь священников, три дьякона, трое чтецов, четверо алтарников, да еще хор и несколько уборщиц и свечниц, и это не считая работников в митрополичьем доме! Кроме того, все они были практикующими христианами – один из нелюбимых Хошем людских типов. Хотя религия запрещала этим людям лгать и именовала «отцом лжи» прямиком дьявола, жизнь показывала, что при случае они не только лгали и изворачивались ничуть не меньше других, но зачастую делали это с куда большей легкостью, оправдывая свои действия «церковной пользой» и необходимостью «покрывать грехи ближнего». Такая ложь считалась у них даже добродетелью, вкупе со «смирением», «неосуждением» и прочей дребеденью, которая только мешала расследованию. На самом же деле верующие обычно юлили вовсе не из стремления к неосуждению, а из банального страха и нежелания иметь дела с астиномией, но стремились прикрыть это – прежде всего в собственных глазах – благовидным предлогом. А когда их обличали во лжи, не особенно и смущались, некоторые даже пытались поучать астиномов христианскому благочестию. Хош уже наизусть знал историю о преподобном Макарии, укрывшем блудницу, которая спряталась под бочкой в келье грешившего монаха, и ненавидел сочинителя этой байки всей душой. Будь его воля, он бы с удовольствием засадил за решетку этого сказочника за пособничество всем тем, кто оправдывал подобными соображениями всякие темные дела и укрывательство оных. Пусть даже Макарий действительно совершил приписываемый ему «благочестивый поступок»… Хотя непонятно, каким образом эта история могла стать известной: сначала скрыл грех ближнего, а потом-таки разгласил его что ли, «в назидание потомкам»? Ладно, очень мило: покрыл слабость ближнего в надежде на его исправление… Но разве это повод для покрытия чужих преступлений?!

И вот теперь это убийство священника – такое пятно на чести церковного мундира… Или нет, в церкви у них… как там – облачения? Наверняка лжи, изворотов и просто умолчаний будет еще больше, чем обычно… Шайтан!

Может ли убийца быть из числа клира? Церковников, пожалуй, возмутит такое предположение. Впрочем, алтарники – молоденькие мальчики семнадцати-восемнадцати лет; их, видимо, можно из подозреваемых исключить. Так же, как всех женщин, хотя… Кто знает, на что способны женщины Парфенона? Женщины как таковые способны на многое, уж это Хош знал хорошо. Да и убийц, регулярно посещавших богослужения, он тоже видал… Надо встретиться с митрополитом – интересно, что он скажет в связи с убийством?