Маргарита Ардо - Берегитесь дедушки

Он сидел и проклинал все на свете. То ли от нервов, то ли от холода Игорь Калганов, вполне преуспевающий менеджер среднего звена, сжался в комок.

– Да, я приеду. Не нужно снимать бронь! – раздраженно кричал он в гарнитуру мобильного телефона, стискивая пальцами в кожаной перчатке руль служебного Форда и снова нажимая подошвой фирменного итальянского ботинка на педаль сцепления. – Задерживаюсь. Девушка, вы что, на улице не были?!

Черт бы подрал эту командировку! И этот город с нечищеными дорогами!

Краем глаза Игорь заметил, как приземистая темная фигура отделилась от калитки углового дома и, неуклюже переваливаясь в снегу, направилась к нему. Игорь взглянул небрежно. Старая тетка в бушлате до земли и шапке, нахлобученной по самые брови. Надо же в таком ходить! В общем, в этом возрасте уже все равно… Она постучала в стекло.

– Подождите, – буркнул он в телефон непонятливой собеседнице, наклонился к дверце с пассажирской стороны, нехотя приоткрывая ее: – Ну что вам, бабушка?

Тетка застыла, потом засопела возмущенно и, шмякнув с размаха чем-то о капот, бросилась прочь. Резво, почти бегом, сметая перед собой сугробы, как атомный ледокол «Ленин». На капоте осталась большая кружка, из которой в морозный воздух поднимался дымок. Ошарашенный Игорь уставился на рисованного моряка в бескозырке. Нарочно не придумаешь: бабка…, нет, скорее все-таки тетка, судя по прыти, принесла ему, незнакомцу, посреди ночи чаю и убежала. Что за ерунда?! Игорь поморщился. В душе заскребли кошки, и раздражение, скопившееся за долгий вечер, растворилось, уступив досаде и недоумению. Черт побери, она была первой за день, кто проявил человечность, а он в ответ ее оскорбил… Не в правилах Игорях было хамить женщинам. Даже если она и приходилась одноклассницей бабе Яге, надо бы извиниться. Он поднял воротник.

– Не снимайте бронь. Я оплачу лишние часы, – рявкнул он в трубку администратору гостиницы и отключился.

Наташа вбежала в дом, даже не думая запереть калитку.

Бабушка! Она бабушка! Господи… Вот так и подкрадывается старость, о которой не думаешь, о которой тем более забываешь, раскладывая елочные игрушки и вырезая снежинки. Ясли, школа, университет – все это было словно вчера. И вот, о ужас, ее назвали ба-буш-кой.

От этого внезапного ярлыка хотелось рыдать. Какая уж тут вежливость? Нет, обидел ее совсем не водитель, которого Наташа и разглядеть толком не успела, а это первое, внезапное признание старости. Момент, трагичный в своей неизбежности, момент, которого боятся все женщины, тем более одинокие, наступил. В ушах зловеще забила воображаемая барабанная дробь.

Наташа сбросила на пол в коридоре дрянное пальто и галоши, метнулась к зеркалу над раковиной в кухне. Всмотрелась в себя, провела ладонью по разрумянившемуся от мороза лицу. Ведь морщин почти нет. Ну, чуть-чуть, возле глаз… Наташа стиснула зубы и вытерла слезу. Стянула с волос резинку, и густые пряди рассыпались, касаясь кончиками плеч. Разве она старуха?

Внезапно вызвал бешенство увеличивающий фигуру уютный розовый халат. Наташа развязала пояс и нервно сдернула его, продолжая критично рассматривать себя в зеркале. Осталась в одной майке на бретельках. Стянула сзади хлопчатобумажную ткань, пытаясь подчеркнуть округлую талию. Обидно было до слез. «Бабушка! Как у него язык повернулся?!»

Что-то хрустнуло на улице. Кот? Наташа повернулась к окну, выходящему во двор, и оторопела. За мелкими листьями фикуса Бенджамина, по ту сторону стекла на нее пялился высокий голубоглазый мачо с редкой проседью в черных волосах, с красными от мороза щеками, в элегантной дубленке, с по-европейски небрежно завязанным на шее шарфом. Настоящий красавец средних лет. Итальянец? Француз? Откуда здесь?

Наташа так растерялась, что неизвестно, сколько бы еще простояла в нижнем белье перед незнакомым мужчиной, если бы не отблеск металла над его головой. Послышался глухой удар. Мачо закатил глаза и начал оседать в снег. За его спиной с победным видом стоял дедушка с лопатой.

– Туся, не верещи! Дышит он, дышит. – Не по возрасту удалой дед сверкнул глазами. – Не позволю, чтоб на мою внучку пялился какой-то…

– Дедушка, сколько ты будешь меня блюсти?! Я уже даром никому не нужна, – буркнула Наташа. – Этот вообще меня старухой обозвал.

– Тем более извращенец… – дедушка стиснул древко лопаты так, будто это было копье Нибелунгов, и Наташе стало страшно за мачо.