Доктор Нонна - Женский ликбез

Отец шил и всегда пел на идиш. Хозяйка, Наталья, в тесном кухонном углу крутилась с кастрюлями перед отцом и спрашивала:

– А на каком языке, Яков, вы поете?

Отец отшучивался. Но когда ему надо было что-то сказать по секрету маме, он переходил на идиш. Кроме мамы, папа никаких женщин не замечал. Она была для него всем: вдохновителем, домашним очагом, любовницей.

Клара, как всегда, зашла поужинать после работы. С тех пор как вернулся отец с фронта, мама потихоньку ожила, у нее даже румянец проступил на щеках. Она ведь была еще молодая женщина – всего сорок четыре года. Мама достала горячую картошку, кусочек хлеба и половину луковицы.

– Кушай, доченька, даже в луке есть витамины, – вздохнула мама.

Тут Клара вдруг заметила, что у мамы выпирает живот.

– Мама, ты что, беременна?

– Да… Через несколько месяцев рожать… – зарделась вдруг Фаина. – Жизнь-то продолжается, доченька. Рожу мальчика – Илюшей назову… – вдруг слезы потекли по ее щекам, и мама присела на кровать.

– А доктору ты показывалась?

– Нет, родная, стыдно мне его этим отвлекать. Война… А роды – дело обычное… Наталья, добрая душа, сказала, опыт есть, поможет!

Два месяца пролетели как один день. Серые, военные, безрадостные будни запомнились Кларе тяжелой ломотой в спине, сексом по принуждению, грязью немытого тела и запахом нечистот. Клара испытывала только два желания: есть и спать.

Самым неприятным и неудобным для нее тогда были женские критические дни. Ни чистых тряпок, ни ваты… Летом заворачивали лопухи в рваную ветошь, чтобы кровь не текла по ногам… Счастье было, когда от усталости и недоедания критические дни не приходили. Вероятно, поэтому Клара и избежала беременности.

– Клара, иди скоренько домой! – крикнула ей, зайдя в цех, мастер, пятидесятитрехлетняя женщина.

Клара бежала так быстро, что через три минуты открыла дверь дома, где жили мама с папой.

Из-за занавески раздавался нечеловеческий крик, она не сразу узнала голос мамы.

– Беги, девонька, за доктором. Не родить ей! Не так ребеночек идет, не сумею я… – быстро шептала Наталья.

– А отец где?

– Да он сознание потерял. Теперь у меня в углу лежит. Белый весь.

Клара не помнила, как оказалась уже вместе с доктором Алексеем Ивановичем у кровати матери, которая уже не кричала, а мотала головой из стороны в сторону, стиснув зубы.

– Помогай, – скомандовал Алексей. – Крови не боишься?

– Не знаю…

Дальше он разрезал промежность и вытащил… Клара ойкнула и осела от увиденного. Это были… сиамские близнецы. Две головки, два сросшихся тельца, сплетенные ручки и две ножки. Это были девочки, умершие еще в утробе.

– Заверни плод в тряпочку. Пусть отец закопает во дворе. Не надо их никому показывать, – он вытер лицо грязным кухонным полотенцем и вышел, сутулясь, из дома…

Мама неделю лежала без слез, без каких-либо заметных эмоций и, не отрываясь, смотрела в серый, потрескавшийся потолок. Папа гладил ее по голове, в его усталых глазах стояли слезы. Он вздыхал и уходил шить. Клара приходила вечером и пыталась покормить маму и отца, конечно, ей не всегда удавалось приготовить хоть что-то сносное, но из-за голода съедалось все.

Ровно через неделю мама встала, помылась, привела себя в порядок и никогда больше не вспоминала об этой беременности и не упрекала отца. Как-то, когда Клара была уже замужем, она сказала ей:

– Мужчинам всегда нужен секс. Ты откажешь, другая – нет. Вот и вся теория.

Все имеет свое завершение. Война шла уже четвертый год. Сводки с фронта говорили, что близится ее конец. Но чем ближе была победа, тем больше похоронок приходило в N-ск. Наташин брат пропал без вести. «Надо надеяться. Надо надеяться», – говорил рыдающей девушке отец Клары.

Уставшим от военного лихолетья женщинам наперекор горю хотелось любви, ласки, особенно с весной. Теперь отец шил не только шинели, но и женские платья. Для Наташи он повторил свой, как он выразился, «шедевр», перешив Кларино выпускное платье.

– Наташка, – воскликнула на примерке Клара, – тебе бы в кино сниматься, а не у печи стоять!

Наташа смущенно разглаживала складки платья.

Увеличившееся число заказов позволило снять нормальную комнату в соседнем доме. Клара видела, как физически и морально страдает мама от неизвестности о двух пропавших сыновьях. Надежд становилось все меньше, а страх за них съедал мать изнутри. Она даже ростом казалась ниже. Ела, как птичка, но внутри был стержень, и она оставалась главной в их семье, как и до войны…