Доктор Нонна - Женский ликбез

Боль раздирала молодое тело первороженицы.

– Ой, мамочки, боюсь, боюсь! – кричала Клара, но на нее не обращали внимания. Шесть часов металась она в таком состоянии, наконец после очередного осмотра Федор Петрович сказал:

– Ведите ее в родильный зал. Будем рожать, – и по-доброму посмотрел на Клару.

Кларе показалось, что между ног вбили огромное полено, которое еще и подожгли. Как она очутилась на столе – не помнила.

Гриша приехал в это утро в Ленинград. Он с трудом дотянулся до дверного звонка – в руках не помещались купленные в Германии игрушки. Открыл Яков.

– Здравствуйте, я Гриша!

– Проходи, сынок. Какой ты бравый! – Портной улыбнулся молодому офицеру. – И игрушек сколько! А Кларочка рожает! Фая поехала в роддом, а меня оставила тебя дожидаться. Как чувствовала, что ты сегодня приедешь. Бросай чемодан, и поехали.

Фаина одиноко сидела в длинном коридоре, стены которого были выкрашены синей масляной краской. Она не плакала, но страх за единственную дочь заполнил весь этот длинный коридор. Она молилась за нее. Материнская любовь заслонила все обиды и ссоры, даже прежнее горе отошло на второй план, она забыла и о себе и думала только о Кларе и ее ребенке.

– Здравствуйте, Фаина Ароновна!

– Здравствуйте, родной! – Они поцеловались, и повисла тяжелая пауза.

Вышла пожилая медсестра и спросила:

– Кто муж Клары… – Она не успела произнести фамилию, как Григорий подскочил к ней. Весь вид медсестры выражал тревогу: волосы, покрашенные хной, выбились из-под косынки, большие ладони, которые приняли на этот свет тысячу детишек, крепко сжимали бумаги…

– Кого спасать? – этот вопрос пах смертью.

– Конечно, ребенка! – быстро ответил Гриша.

– Дурак. Конечно, Клару! – Фаина оттолкнула Гришу от медсестры. – Она тебе еще детей нарожает.

– Подпиши здесь. Роженица без сознания…

Прошло долгих два часа. Все это время Федор Петрович думал, как спасти Клару и ее ребеночка. Оперировать было нельзя: давление подскочило до 200 на 110.

Оставались только щипцовые роды, но младенец очень крупный…

Когда девочка появилась на свет и закричала, сообщая всем, что она родилась, Клара открыла глаза.

– Дочка у тебя… на четыре восемьсот.

Клара посмотрела на ребенка и вскрикнула: лицо у него было перекошено.

– Ты не волнуйся, так бывает, зато обе живы, – сказала акушерка.

Младенца унесли, а Клару стали зашивать. После родов еще долгих две недели состояние у нее было между жизнью и смертью: начался сепсис. Клара горела, и никакие лекарства не помогали.

Девочку выписали домой, а Клара по-прежнему находилась на излечении. Фаина со страстью матери, потерявшей своих детей, взялась ухаживать за внучкой. Она постоянно хлопотала около малышки и всегда что-то ей нашептывала. Та умными глазками смотрела на бабушку. Из-за того, что девчушка родилась крупной, всем казалось, что она уже взрослая.

Был апрель 1947 года. В Ленинграде было холодно и пасмурно. Но когда Гриша возвращался в коммуналку, в комнату, где находилась малышка, ему казалось, будто в доме зажгли яркий свет…

– Света, давайте назовем ее Светой, – сказал он Фаине.

– Мать должна дать имя девочке.

Но Фаине понравилось имя Светлана. И она начала обращаться к малышке: Светлана, Светик, а когда та плакала – Светка-конфетка.

Малышка растопила лед в душе у Фаины, которая за эти годы, казалось, никогда не отойдет от пережитого. Яков смотрел на жену и не мог нарадоваться – теперь это была довоенная Фаина, от которой исходило женское, материнское начало. «У нее прошли приступы помешательства», – заметил он. Фая даже начала отвечать ночью на ласки мужа. Жизнь вернулась в дом. Только страх за внучку не давал Фаине расслабиться. Лицо у малышки выровнялось, но две еле заметные ямочки – около уха слева и под подбородком – остались на всю жизнь после щипцов.

Наконец Клару выписали. Месяц ей нельзя было садиться, только стоять или лежать, чтобы не разошлись швы. Она смотрела на мужа со страхом: больше всего на свете ей не хотелось снова забеременеть… А вот других эмоций красивый, здоровый муж не вызывал. Молодая женщина еще раз поняла, что без любви к мужчине не способна переживать чувственное наслаждение.

Клара подходила к кроватке, и тайная улыбка освещала ее лицо: девочка была похожа на Толика. «Просто копия», – шепнула ей однажды Фаина. И никогда больше не говорила об этом. Свою тайну Клара пронесла через всю жизнь…