Дарья Биньярди - Любовь надо заслужить

Отсыпается он только в субботу, потому что в воскресенье всегда что–то случается: ночные субботние ограбления, приезжие футбольные фанаты, даже убийства происходят чаще на рассвете воскресенья. В другие дни он встает в семь, намного раньше меня.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Медленно, как черепаха из панциря, он вытягивает голову из–под простыни. Поднимает одно веко. Глаз, совершенно ясный, уставился на меня.

— Что–то случилось?

— В понедельник я еду в Феррару на несколько дней.

— В Феррару? Зачем? — теперь открыты оба глаза. Щурится, как от яркого света, и пристально смотрит на меня снизу вверх. Нависаю над его подушкой, опершись на локоть, волосы щекочут ему нос, а он не шевелится, замер, как кот, внезапно ослепленный светом фар — шерсть дыбом, уши прижаты.

— Я должна расследовать кое–что семейное.

Лео медленно поднимается и садится, прислонившись спиной к изголовью кровати. Глаза распахнуты, смотрит на меня с недоумением.

— Что ты должна сделать?

— Я же тебе сказала.

— На шестом месяце беременности?

Он привык к моим выездам по работе. Небольшое издательство в Болонье опубликовало три моих детективных романа, и время от времени я собираю материал для своих книг прямо на месте преступления. Так мы и познакомились. Но теперь, ожидая Аду, я всегда сижу дома.

— Вот именно, пока могу, надо съездить.

— Куда ты собралась?

— Никак не проснешься? В Феррару, родной город моей матери. Это совсем рядом.

— Тогда почему бы тебе не ночевать дома?

От Болоньи до Феррары меньше часа на поезде, но для меня это как расстояние до Луны.

Когда я была маленькой, мы ездили туда на кладбище, последний раз лет двадцать назад.

Почему–то мама никогда не рассказывала мне о Ферраре, о своей семье. Я знала только, что все умерли. Я думала, что ей больно вспоминать, и в какой–то момент перестала расспрашивать. Но три дня назад…

— Мне нужно время, будет лучше, если я поживу там.

Теперь он окончательно проснулся. Сбрасывает ноги с кровати, говорит:

— Я сейчас, ты мне все объяснишь.

Пока он в туалете, я раздергиваю занавески и открываю ставни. Наша спальня выходит на балкон, в ней всегда много света. Начало марта, еще холодно, растения в горшках окоченели. Натягиваю свитер на ночную сорочку и чувствую, как шевелится Ада. Гинеколог сказала вчера, что малышка размером с большой банан. «Как огромный банан», — именно так и сказала.

Снова залезаю под одеяло, я замерзла. Люблю разговаривать в постели, как будто висишь на облаке или сидишь в лодке, этакая вольная гавань. Почему–то вспомнились детские стихи Стивенсона: Моя постель — как малый челн … [1] Роберт Стивенсон. Моя постель — ладья. (Из сборника «Детский цветник стихов»). Перевод Ю. Балтрушайтиса. (Здесь и далее — прим, перев.)

Как знать, полюбит ли Ада книги. В детстве я прочитывала по книге в день, Альме приходилось упрашивать меня: брось читать, пойди погуляй, не будь такой «зацикленной». Я не знала, что означает «зацикленная», этого не было в моих книгах.

Никогда не могла понять, почему на меня, единственную из всего класса, кричат за то, что я слишком много читаю. Только теперь, когда мама рассказала мне о своем брате, я осознала, какой ужас испытывала она ко всякой зависимости.

Вот и Лео. На нем голубая пижама в рубчик, «стариковская». Даже мой отец, которому лет на тридцать больше, чем Лео, не носит такую.

Лео старше меня, был женат, но детей у него нет. Когда мы познакомились, он как раз разводился с Кристиной.

— Какое счастье, что он достался тебе! Мне было бы жаль, если б он остался один, — сказала она в нашу первую встречу. Кристина — судья, очень умная, решительная и вечно занятая. Мне она сразу понравилась.

— Ей важна только работа, — сказал как–то Лео. — Семья для нее далеко не на первом месте, даже не знаю, зачем она за меня вышла.

— А ты зачем на ней женился? — спросила я.

— Я вообще не понимаю, что я делал до нашей с тобой встречи, так что даже не спрашивай. Что–то делал, так, от нечего делать, как все. Это ты, ты удивительная.

Я люблю Лео, хоть он и не читал Стивенсона. «Поэтому ты и не понимаешь, — сказала я ему, — если не читаешь, ничего не поймешь». А он ответил: «Я же работаю в полиции. Здесь близко видишь то, о чем пишут в романах: любовь, измену, смерть».

— Так что там за история с Феррарой? — спрашивает он, забираясь в постель, поворачивается на бок и кладет ручищу на мой живот.

— Эта история касается моей мамы. Рассказать? — отвечаю, накрыв его руку своей.