Илона Якимова - Белокурый. Права наследства

– Я отправлю к тебе сына после того, как ты доберешься до Джона Хепберна, обещаю. И ты возьмешь с собой полсотни по собственному выбору, дороги неспокойны…

Когда сладко спящий в надежных руках МакГиллана маленький граф покидал свой дом, где-то в вышине, на воротной башне Хейлса, выше, чем назревающая в холмах заря, отзвучал и умолк старинный пиброх «Мы больше не вернемся», и вслед за ним волынки начали новый плач – «Пробито сердце твое, Адам»…

Могильная плита в аббатстве Холируд,

Эдинбург, Шотландия

Агнесс очнулась намного позже полудня, с отчаянной головной болью и пересохшим до горечи ртом. Проснулась и, как это делала всегда, потянулась прикоснуться к Адаму спросонья, утешиться и согреться его теплом. И, как все эти десять дней, руки ее нашарили только пустоту на постели рядом.

Потом ее пронзило воспоминание, жгучее и больное, потом она вспомнила то, что желала забыть, растерять во сне, и проснуться в другой день, до Флоддена… Адама нет. Он больше не вернется. Она сама обмывала и переодевала его в дорогу. И нестерпимая боль снова сдавила горло, Агнесс зарыдала, зарываясь ничком в подушки. Она была храбрая девочка, эта Агнесс Стюарт, она понимала, что слезы не вернут мужа и утраченную любовь, но сил устоять перед горем у нее сейчас не было.

Энн вошла в спальню на звук рыданий и мгновенье смотрела издалека, как дрожит в подушках рыжий детский затылок. Энн состояла при графине все ее девятнадцать лет, с тех пор, как покойный граф Бакэн положил ей на руки свою новорожденную дочь, которую она выкормила, выпестовала и стала, наконец, ее камеристкой. Она приехала с Агнесс в Хейлс из Треквайра и была для графини, собственно, единственным родным и близким человеком в замке, за исключением мужа.

– Энни, где Патрик? Принеси мне его, я хочу видеть сына!

Так тоже начинался каждый день молодой графини, кормилица приносила ребенка, и Патрик с матерью возились и смеялись вдвоем в огромной постели. Энн помедлила с ответом. Лицо графини распухло от слез, она шмыгала носом, но уже готова была – Энн знала это выражение зеленых глаз – справиться со своей бедой. Слишком много свалилось потерь на нее в последние дни – убили мужа и любимого брата, а теперь вот еще и это…

– Госпожа Агнесс, леди Маргарет вчера оставила Патрика у себя, вы же помните…

– Нет, – Агнесс нахмурилась, пытаясь соотнести время. – Не помню ничего подобного… я долго спала? Который сейчас час?

– Да уж давненько пробило полдень.

– И Патрик до сих пор у нее?

Вообще, в этом не было ничего необычного. Кроме того, что наутро мальчика обычно возвращали в детскую, рядом с комнатой матери.

– Не знаю, мадам… но Мэри МакГиллан давешнюю ночь ночевала тоже у леди Маргарет, и сюда она до сих пор не вернулась. Я стучалась в покои старой графини, спросить, не нужно ли чего Мэри или мальчикам, но Джейн захлопнула передо мной дверь, говоря, что госпожу нельзя беспокоить… я и ушла ни с чем.

Она помедлила и добавила:

– Похоже, старой графине зачем-то понадобился ваш сын…

Агнесс очень хорошо знала эту интонацию камеристки. Она мигом выскользнула из-под одеяла, босые ступни обжег холодный пол спальни.

– Платье, – велела она. – Живее, Энн, сколько я еще буду ждать!

Платье… оно должно быть черным, но приготовить траур еще не успели. Багровое, в цвет сгустившейся в ранах крови, облекло ее с головы до ног. Графиня отказалась от еды, наспех промочила горло глотком эля, еле дождалась, пока Энн уложит волосы в подобие прически, и выбежала из комнаты. Ею овладело лихорадочное возбуждение, природу которого она сама не до конца сознавала. Она ни в малой степени не подозревала свекровь в намерении повредить Патрику, но также у нее не было причин доверять Маргарет Хепберн. И вот она спешила через двор в Восточную башню, в покои леди-бабушки, по пути посматривая, не видно ли где сына или его кормилицы, уговаривая себя, что просто заберет заигравшегося малыша, и на том ее страхи и улягутся. Агнесс не могла сказать, чего именно боится, но теперь, когда Адама не стало, не стало и повода у леди Маргарет быть с невесткой хоть сколько-нибудь дружелюбной. В конце концов, зачем этой семье теперь еще нужна Агнесс? Ведь наследника она уже родила…

Наследника! Агнесс остановилась, как вкопанная, посреди двора, не слыша приветствий и слезных вздохов. Ну, конечно же! Леди Маргарет не нужен ее ребенок, леди Маргарет нужна власть, которая сосредоточена в ее руках до совершеннолетия внука! Хейлс, Хермитейдж, баронство Крайтон, долина Тайна и Лиддесдейл, шерифство Бервикшира… и деньги, все деньги огромного и могущественного рода Хепберн принадлежали теперь ее годовалому сыну. Кто же откажется от такого щедрого куска!