Кассандра Брук - Прикид

О, Кэролайн, подумала я. В магазине настала тишина. Самый эффектный момент для выхода, и Гейл не преминула им воспользоваться. Поднялась по ступенькам и остановилась, держа в руках стакан, словно невесть какую драгоценность. В желтой жидкости плавал оранжево-красный пузырек.

– Или я окончательно сошла с ума, – объявила она, – или во всем виновата Кэролайн со своей водкой. Но похоже, черт побери, что я действительно беременна!..

– А мы можем себе это позволить, а, Джош? – спросила я.

Мы стояли в пустой комнате, которая должна была стать нашей спальней. Руки у Джоша в карманах, на лице сомнение.

– Может, и нет. Однако не думаю, что это нас остановит. Придется мне снова заняться заказной рекламой, щелкать голых девочек. А ты пойдешь продавщицей в «Маркс энд Спенсер».

– Вообще-то все очень красиво, мне нравится, – сказала я. – Всегда мечтала жить в доме с видом на реку. И школа рядом. Ты слушаешь меня, Джош? К тому же, – я обняла его и притянула к себе, – единственная женщина, которую отныне тебе позволено снимать в голом виде, это я. А кстати, что происходит с той книгой, для которой ты собирался меня снимать?

– Разве? – откликнулся он, не глядя мне в глаза. – Да ведь это я просто так говорил… чтобы затащить тебя в постель.

– Свинья!

– Знаю. Однако сработало.

Сидя на голом полу и положив между собой листок бумаги, мы делали приблизительные расчеты. Квартиру Джоша вряд ли удастся продать по столь высокой цене, разве что сильно повезет. То же относилось и к моей доле выручки от продажи нашего с Ральфом дома. Правда, меня так и подмывало выпросить у него побольше, поскольку Ральф заявил, что собирается жить в особняке Хизер Кларидж. Так прямо и сказал – «особняк», мерзавец эдакий! Таким образом, оставалось собрать… О Господи, кто же даст в кредит такие огромные деньги!..

– Наверное, никто, – сказал Джош и рассмеялся.

Нет, кое-что на черный день у нас имелось. Коттедж в Корнуолле, который так любил Джош и который я наверняка полюблю тоже. Что-то причиталось мне и от «Прикида». Во всяком случае, я рассчитывала вернуть хотя бы вложенные в него деньги. А там посмотрим, что с ними делать. Нет, торговать тряпками я определенно больше не буду. И уж точно не желаю больше иметь дела с компьютерами, кофеварками и прочим – словом, со всем тем, что заставляет жен изливать поток жалоб на мужей. И никогда не стану иметь дел с Кэролайн, хотя всегда буду нежно любить ее.

После всего случившегося она, как всегда неожиданно и небрежно, заявила, что все ей надоело. Скучная жизнь без Купидона ее больше ничуть не интересует. Она подумывает об отдыхе. Почему бы не совершить круиз? «Адюльтуры» всегда к ее услугам, уж эта фирма для нее расстарается. Единственная проблема – куда девать Патрика. С одной стороны, она вроде бы идеально ему подходит. С другой… ну кто же отправляется в «Адюльтур» с собственным мужем? Может, стоит быстренько развестись, а потом начать все сначала? И вообще, она явно переутомилась. Не столько из-за всей этой истории с прессой и сыщиками, нет. Она польщена тем фактом, что в результате принц с Данилой счастливо поселились в Букингемском дворце и архиепископ (не тот, которому так успешно помог Купидон) благосклонно взирает на предстоящий развод. Нет, просто она устала и изнервничалась, не может спать без транквилизаторов, не может даже проснуться без них. А потому работать в магазине она больше не будет. С этими словами Кэролайн крепко обняла Гейл, сказала, что будет просто счастлива стать крестной матерью ее младенца, и удалилась, тихо напевая под нос: «От печалей и страданий всем поможет валиум…»

Вот, собственно, и все. Она устроила для нас прощальный ленч у Ренато – с белыми трюфелями и прочими деликатесами. Затем, сорвав два штрафных талончика с ветрового стекла, швырнула их в урну и укатила на своем «мерседесе».

Всю оставшуюся неделю мы с Гейл управлялись в магазине вдвоем. Карен уволилась, унеся с собой сердце Имонна. Сам он проработал еще несколько дней, скорбя по ее мини-юбкам, но еще сильнее – по Купидону. С горечью раз и навсегда отвергнутого любовника поглядывал он на то место, где прежде стояла умная машина. К среде лишенная компьютера жизнь стала для него невыносимой, и он, ворвавшись в лавку, с порога заявил, что, устроив личную жизнь стольким людям, хочет наконец заняться и своей собственной.

В тот же день Рик припарковал свой фургончик у заднего входа и выгрузил из него с полдюжины коробок с памперсами, несколько упаковок детского лосьона и три плетеные кроватки.