Регина Райль - Песнь мятежной любви

Зачем же фотограф прошёл девять кругов ада, разыскивая меня? Как оказалось, мой огорчённый вид так сильно его затронул, что он захотел сделать мне приятное. Уж не думал ли, что я решу покончить с собой из-за того, что они мне дали от ворот поворот? Неужели я производила подобное впечатление?

Никогда в жизни не причиняла себе вреда, не резала вены и ничего такого. Наносить раны собственному телу – всё равно, что калечить душу, своё естество, предавать самое себя. Как можно бороться, если пытаешься себя погубить? О какой силе духа вести речь, если гнуть и ломать внутренний стержень, который от неудач только укрепляется?

Это было лирическое отступление, вернёмся к письму.

Фотосессию они отсняли заново, однако Леонид Федорович не удалил фотографии со мной. Он полагал, что это мои первые профессиональные снимки и решил скинуть мне их на память. Их, наверное, нужно было выкупать, да и за съёмку заплатить, а он вот так, р-раз и прислал мне их в качестве презента. Безвозмездно. То есть даром.

Упомянул только, что если решу разместить в Интернете, то с указанием авторства.

И вот они – четыре фотографии прикреплёнными файлами. Мои самые удачные кадры, сделанные в студии профессиональным фотографом.

Я разволновалась. У меня действительно прежде не было хороших снимков. Интересно, какой он меня увидел? Зафотошопил так, что я себя не узнаю или оставил индивидуальность?

Загрузила фотографии, открыла и ахнула! Я ожидала увидеть качественную работу, но у меня дыхание перехватило – настолько всё было шикарно!

Мужчина отретушировал снимки, но в меру: выровнял тон лица, придал блеск глазам, пригладил волосы и усилил оттенки – такого глубокого чёрного я на фото никогда не видела. Я понравилась себе безумно и даже показалась красивой, несмотря на угрюмое выражение лица. На фото я получилась впечатляюще серьёзной.

Однако улыбка другого человека заставила моё сердце забиться чаще. Верно, ведь на снимке я была не одна.

Щёки вспыхнули как спичка, чиркнутая о коробок, едва я посмотрела на Родиона. Не нашлось слов описать, как он был хорош. До чего точно фотограф поймал его улыбку, передал доброту и силу открытого взгляда! Было что-то откровенно сексуальное в чёрных прядях, касающихся губ, что-то манящее в выражении лица и позе.

Я перелистнула фотографию, стараясь отогнать наваждение, но дальше стало только хуже – первым делом мой взгляд падал на Родиона, я забывала, что я вообще есть на фото. Свет падал так, что его лицо сияло от улыбки. Тьфу ты, пропасть.

На фотографии, где я положила руку ему на плечо, меня охватила дрожь. Но самое страшное подстерегало на последней, где я уставилась в пол, а Родион смотрел на меня. С обожанием, лаской и восхищением. Так эстетично, мило и волнительно, словно на возлюбленную! Бред, Майя, да он просто думал о своём и выискивал несовершенства. Вот она, сила профессионализма! Суметь изобразить такое!

Голова теряла способность соображать. Я сохранила фотки и написала короткое благодарственное письмо Леониду Федоровичу. Мне было приятно получить снимки, это действительно хорошая память. Но саму фотосъёмку, позор и унижение хотелось забыть поскорее, стереть из памяти, как карандаш с бумаги ластиком.

Но я ещё не знала, что так же, как после стирания написанное не исчезает с листа полностью, так же трудно будет выкинуть из памяти мысли об этом событии.

* * *

Прошло три дня с фотосъёмки, которую я поклялась забыть как кошмарный сон. Достаточно времени, чтобы воспоминания притупились и поблекли, но…

Боже, я металась по комнате, будто слопала килограмм апельсинов и у меня началась аллергическая чесотка. Я ничего не могла делать. То падала на постель, то соскакивала, то садилась за комп. Странные чувства теснили грудь.

Причина? Банальная для типичной молодой девушки моего возраста. Для типичной, но не для меня! Как я умудрилась попасть в эту ловушку, как муха в паутину? Чёрт побери! Я одновременно и ужасно злилась и обожала эту сероглазую причину. Готова была убить его и расцеловать.

Признаюсь в своём поражении: Майя влюбилась в Родиона, будь он проклят!

Я стукнула кулаком подушку, оставив в ней вмятину и села на пол, привалившись спиной к дивану.

Прошло три дня, а я уже сходила с ума! Парень не шёл у меня из головы. Кто его просил туда залезать? Да никто, Майя сама заботливо его туда поместила.

Какой же он красивый! Эта неземная улыбка, милая и тёплая, беличья (да, отстань ты уже!), открытый взгляд, изумительно чёрные волосы, худая, сексуальная фигура.