Марина Алант - Остров прощенных

– А я пришел вас звать к нам. Мария Игоревна, Маргарита Андреевна, пойдемте танцевать!

Получилось очень просто, однако, я отчетливо уловила в его зове хорошо скрываемое волнительное чувство. Словно по незримой тоненькой трубочке оно перекочевало в мое сердце. Пока я впитывала это сладкое тепло, мальчишка скользнул на соседний стул, и его глаза буквально впились в мои.

– Пойдемте? – голосок уже не бойкий, а чуть дрожащий, как утренняя роса.

– Конечно, – вторю ему точно эхо.

Я импульсивна, сумасбродна и больше склонна к ребячеству, чем к поведению зрелой женщины. Одежду ношу соответствующую своему характеру и юношескому виду. Может быть поэтому Алешка легко принял меня в свои “ряды”.

Ангелочек-умница одинаково хорошо отплясывал под любую мелодию, даже должную быть ему неинтересной. Я слишком разборчиво и ревностно отношусь к музыке, и подстраивать собственное настроение под нелюбимую не умею. Поэтому я быстро сдалась и ушла к столу. Женщины, начиная с самых старших (они успели устать) последовали за мной. В ход пошло шампанское (я участие не приняла). Со стыдливостью размышляю: как можно обжечь себя спиртным, если дыхание Алешки по-ангельски свежо. Почему-то я уже тогда подсознательно знала или чувствовала, что наши жизненные прямые бесшумно, но очень быстро несутся друг к другу. И пересекутся совсем скоро. Но клянусь вам, я не отдавала себе в этом отчета и тем более не делала выводов. Я просто ожидала, (возможно, не головой, а сердцем) что мы станем ближе. И что бы мы ни делали, это все равно произойдет, точно мы на магнитном прицеле. Вот великая нелепость! Я без всякого сожаления отвергала стольких мужчин (отыгрывалась за юность), не испытывая в них недостатка. А тут купилась на молочный запах тела и детскую грацию. Я хотела лишь насладиться этим тайком от него, а затем отступить из его мира в свой мир.

Как я жду этого момента и как стыжусь своего желания! Я чувствую себя старой паучихой, только не кровожадной, а стыдливой…

Ангелочки остаются в зале одни, развлекают себя любимой музыкой. А я жду, я не признаюсь себе, стараюсь не признаться, но полна ожидания. И он приходит. За мной. Вежливо, несколько застенчиво зовет танцевать. Я забываю про застолье, про женщин, всех вместе взятых и каждую в отдельности. И даже когда время от времени кто-то из них выходит из душного кабинета в зал, я думаю об одном: только бы не мешали. И никто не мешает. Мы танцуем втроем в гармоничном уюте. Юрка бегает вверх по лестнице менять диски и оттуда сверху, похожий в наушниках на чебурашку, машет нам рукой. Он добровольно берет Алешкину ответственность на себя, и меня устраивает, что он что-то понимает.

Боже как трудно оторвать взгляд от мальчика, танцующего передо мной! Маленькое бесхитростное божество! Как он хорош! Как хорош тем, что не осознает, как он хорош! Должно быть, он имеет статус лидера среди сверстников. Когда-то я, маленькая, несчастная, никому не интересная замирала и покрывалась паутинкой мурашек, наблюдая откуда-нибудь из укромного места в танцзале, как танцуют мальчишки – всеобщие любимцы. Я боготворила их завоеванное (так я считала) лидерство. Их высокий статус казался мне не постижимым, почти фантастическим явлением. Все они были высокомерны, горды собой, выставляли на показ собственное «я», точно ценник. В свой круг принимали только “достойных”, в их числе меня не было… Теперь я танцую рядом с таким лидером, облаченная в его внимание.

Я ловлю себя на мысли, что почти люблю эти умелые ножки и эту милую угловатую фигурку, пластичную и ловкую, когда положено быть пластичной и ловкой. От него уже исходит обаяние мужчины, и детское тело по воле природы стремится к прекрасным мужественным формам. Я стараюсь перед ним, как ученица. Он старается тоже, хотя эффектен без дополнительных усилий.

Спускается Чебурашка с небес. Ему с нами веселей. А я, раскрасневшаяся и коварная, шепчу ему одно слово: “медленный”. Он кивает и вновь устремляется ввысь. Откуда уже не возвращается. Просто он все понимает, и я удивлена и восхищена этим “просто”. Итак, я первая делаю шаг. Со стороны это будет выглядеть шутливой игрой, а я получу возможность подержать мечту за ладошку.

Он охотно с каким-то облегчением скользит в мои объятья. Вот первый шаг в мир новых ощущений. Предполагаете, говорю о нем? Ах, нет, о вашей покорной… Не стану размышлять, что чувствовал мой ангел: результат получится, скорее всего, предвзятым. А я в эту минуту держала в ладонях хрупкую драгоценность. Соприкасались только наши руки, изредка – колени, но тела (примерно одного веса) оставались у черты дозволенного. Мы вдохновенно молчали, как молчат тринадцатилетние дети, танцуя первый в жизни парный танец. В те мгновенья слова прозвучали бы кощунственно и нелепо, как икота при поцелуе. Я улетела в прошлое, отдалась во власть своей и его юношеской романтики, как отдаешься средь холода пустынных комнат уюту теплого одеяла. Я не была собой сегодняшней. Я стала девочкой из прошлого, только нужной и счастливой.