Джессика Клер - Последний удар

Её тело напрягается, а бёдра сжимают мою руку. После чего она расслабляется, снова и снова выкрикивая моё имя. Это самый лучший звук, который я когда-либо слышал.

Я продолжаю гладить её во время оргазма, и чувствую, как мышцы её киски снова напрягаются в ещё одном облегчении. Теперь она дрожит и плачет.

— Боже мой, боже мой, — шепчет она, мотая головой из стороны в сторону. Я медленно достаю из неё пальцы, нажимая на губы её влагалища. Её потряхивает ещё несколько спазмов, пока я целую её лицо, слизывая слёзы. Когда толчки её оргазма прекращаются, она перекатывается ко мне, и я крепко её обнимаю.

— Что это было? — спрашивает она в изумлении. Я давлюсь от смеха.

— У тебя был оргазм, — говорю я.

— Но он уже был у меня раньше, разве нет?

Он так восхитительна в своём недоумении, что я мог бы смеяться над этим минут пять, если бы мой член не болел так сильно от желания оказаться в ней. Поэтому из-за боли в паху я обхожусь слабой усмешкой.

— Да, но они могут варьироваться по интенсивности, — я натягиваю на неё одеяло и встаю, чтобы принести для неё мокрую мочалку. — А я всегда сделаю для тебя всё в лучшем виде, — самодовольно говорю я из ванной.

— Это правда? — она всё ещё ошеломлена, и моя грудь гордо раздувается от того, как же хорошо я заставил свою женщину кончить. Я отжимаю полотенце и прикладываю его к запястью, чтобы проверить температуру. Не слишком горячее.

— Что ты делаешь? — она смотрит на меня с любопытством.

— Забочусь о своей киске, — говорю я ей, после чего ложусь рядом с ней и прикладываю полотенце между её ножек.

— Это нормально, да? — в её голосе чувствуется неопределённость. — Мне кажется, будто я ничего не знаю.

— Да, — уверяю я её.

Я тяну простынь так, чтобы выставить её прекрасное тело на обозрение. Дейзи накрывает застенчивость, и она старается прикрыть лобок и грудь. Вместо того чтобы убирать её руки и объяснять, что она не должна стесняться меня, я переворачиваю её на живот, обнажая прекрасную спину и ягодицы. Я выдавливаю немного отельного лосьона в руки и начинаю втирать его в её тело. Её мышцы тугие, возможно оттого, что она не чувствует себя свободной в своей наготе.

Длинными движениями я успокаиваю её мышцы и нервы, растирая и нажимая в разных местах. Её лопатки искривлены, маленький бицепс выпирает чуть ниже спины. Она становится мягче и расслабляется, тогда я начинаю изучать её эрогенные зоны. Провожу пальцами по её бокам, груди и ягодицам. Проходя по внутренней поверхности бедра, я позволяю кончикам моих пальцев слегка коснутся её влагалища. Она беспокойно ёрзает на простынях, но пока её возбуждение — лишь маленькое пламя, а я хочу, чтобы оно стало ревущим огнём. Я хочу увидеть, как влага разукрасит её бедра, и услышать её сдавленные вздохи. Я хочу, чтобы этот первый раз запомнился ей как восхитительное удовольствие, а не боль.

Центр внимания моего массажа спускается вниз, где я сосредотачиваюсь на чувствительных и нежных щиколотках и ступнях. Она особенно чувствительна к прикосновениям вокруг спины, к коленям и внутренней поверхности бёдер. Все части её тела я растираю пальцами, исследую языком и ртом, избегая самых очевидных эрогенных зон. Дейзи стонет, то ли от восторга, то ли от раздражения, а может, и от того, и от другого.

— Ты убиваешь меня, — говорит она и замирает, понимая, что сказала. Слово «убивать» вызывает у неё плохие воспоминания. Я хмурюсь ей в спину, но ложусь рядом и обхватываю её руками.

— В этом мире есть плохие люди, и иногда их нужно удалять, чтобы они не распространяли свой вред на других.

Она вздрагивает, и я обнимаю её крепче.

— Это когда-нибудь пройдёт? — спрашивает она.

— И да, и нет. Сильное чувство вины исчезнет, но ты никогда не забудешь этот момент, — я раздумываю над тем, что ещё сказать, но у меня нет никакого опыта в утешении тех, кого я люблю. У меня нет опыта в любви к кому-то. — Думаю, когда-нибудь ты обретёшь мир в душе, но это нормально, что ты не чувствуешь покоя сейчас.

— Я знаю, что не должна чувствовать себя виноватой. Не должна. Ведь он продал Рейган, и только Бог знает, куда. Он хотел причинить мне вред и убить меня. Я не должна чувствовать себя виноватой, но это всё равно гложет меня.

Я слышу сдавленные рыдания. Она поворачивает голову, утыкается мне в шею и тихо плачет. Её слёзы слово иглой укалывают мою кожу.

— Ш-ш-ш, котёнок, — шепчу я снова и снова, обнимая её.

Слёзы стихают. В конце концов, Дейзи выпутывается из моих рук и ложится на спину.