Григорий Цуриков - Находка, что изменила жизнь

– Ладно, давай. Я понимая.

Я лишь усмехнулся, на это я понимаю. Мало кто способен понять момент, когда теряешь не одного, а всех. Это кардинально отличается. Когда кого-то одного, то у тебя есть те, с кем ты разделишь эту боль, а как у меня, только мне вся эта боль предназначена. Она видимо приняла усмешку в серьезе и начала оправдываться.

– Нет правда, у меня отец умер, когда….

Я не дал ей закончить.

– Ненужно. Правда. Пожалуйста.

Она замолчала, по виду было заметно, что она обиделась. Но честно, мне не до ее обид было. Я до курил и приступил к сдиранию шкурок. Когда закончил, помыл руки и поставил суп греть.

– Маш я сегодня нашел место, из которого ты появилась, я попробовал через него пройти.

– А если бы получилось я бы одна осталась? Ты. Ты. – голос бы злым.

– Не получилось. И на этом остановимся. Я тут с тобой. – зло ответил я.

Она была зла на меня. Но я делал вид что мне нет дела до нее, хотя мне на самом деле было фиолетово на её чувства. Я сам был раздраженным до сих пор. Суп разогрелся и оказался на столе. Поели и я взялся выполнять обещания. Достал нитки с иглой, взял мех волка.

– Снимай носок. И давай ногу.

Она сделала что сказано. Я обвел её подошву на шкуре ручкой, затем вторую и приступил к простейшему изготовлению носка. Отец меня научил этому давно. Я сделал все выкройки и когда начал шить.

– Можно я сама?

– Пожалуйста. Только учти шить шкуры тяжело. Напальчник одень.

– Учту. – В её голосе слышалась обида.

Я передал ей все швейные принадлежности, а сам сел заниматься чисткой ружья и заготовлением наживок. Она несколько раз проткнула палец, затем ойкала и совала его в рот, как маленькая. Все же она дошила носки за пару часов. Я за это время успел оружие дочистить и прибраться в доме. Время было к одиннадцати близко, пара было ложится спать. Я подал ей жир.

– Руки, ноги и лицо. Остальное все почти зажило.

Она обработала все что сказано ей было и скользнула в кровать к стенке. Я лег тоже в постель и тут мне в нос шибанул запах женщины. Я обратился к Маше.

– Маш извини за грубость. Но тебе надо подмыться, от тебя пахнет. Вон таз на стене, вода знаешь где. Я отвернусь.

Она взглянула на меня, но в темноте я не смог понять её взгляд. Она молча пошла к стене за тазом, я отвернулся, только слышал журчание воды, а потом она вернулась, молча переползла через меня и отвернулась к стенке. Я в свою очередь отвернулся краю. Так и закончился тот день. Те два дня я помню особо отчетливо, а вот последующие не так, поэтому буду рассказывать то что отпечаталось особо хорошо в памяти. Утро третьего дня помню, я проснулся, а меня обнимает Маша. Конечно, она обнимала меня во сне, но это я запомнил. Я ее потряс за плечо.

– Уже встаю, только минутку еще полижу.

– Маш мне надо вставать, отпусти меня.

Она резко распахнула глаза и тут же отдернула руку от меня, лицо покраснело.

– Я не специально.

– Не беспокойся, я не против. Ты же во сне.

Я пошел растапливать печь, да придется еще дров рубить. Не рассчитывал я на то, что она появится. А с ней в доме и печи не дашь прогореть, холодно станет. Она же пошла умываться.

– А как ты моешься?

– Воду нагреваю и в том тазу моюсь.

– Понятно, а воду на улицу?

– Да.

– Можно я помоюсь пока ты на охоту ходишь?

– Кто тебе мешает? Мойся.

– А…. А можно еще майку и полотенце?

Я достал полотенца и вещи которые были отца и мне были не нужны.

– Эти вещи можешь переделать как тебе надо, что-то используй на белье, что-то на женские средства. Порошок вон там, экономно с ним. А теплые вещи попробуй ушить, пригодятся.

– Понятно, а где шампунь?

– Ха-ха-ха. Шампунь. В станке то не у всех есть, а ты в тайге у мужика его спрашиваешь «МЫЛО». – утвердительно сказал я.

– Ясно. Шампуня нет. – Чуть разочарованно сказала она.

– Конечно нет. Ты еще ванну потребуй, с джакузи. – с издёвкой в голосе произнес я.

– Не издевайся.

Я только посмеялся. Меня честно она раздражала. Не могу сказать, чем, но раздражала. Да и судя по ней, она тоже не испытывала ко мне любви. После я ушел на промысел. Сколько дней прошло до следующего разговора, который я запомнил не знаю, но за эти дни она успела изготовить себе белье и ушить теплые вещи. А разговор, следующий был, скорее ссорой. Я вернулся домой и вижу, как она обрабатывает шкурки, при этом сильно повредила несколько. Меня это взбесила.

– Какого лешего ты делаешь? – я крикнул.

– Я хотела помочь. – оправдывающим мы тоном сказала она.